богов. И тогда те решили действовать иначе. Дождались, пока юноша встретит возраст цветения и отняли у него самое драгоценное — его сердце. Они забрали девушку, прелестнее которой не знали смертные народы, на Седьмое Небо.

Шакх наклонился к Хаджару и шепнул ему на ухо.

— И почему, варвар, когда я с тобой, то постоянно только и слышу байки про Горшечника?

Хаджар и сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос, так что просто отмахнулся.

— И так юноша отправился в путь на поиски того, что могло бы вернуть обратно его сердце, — Арад провел пальцами по посоху, где были вырезаны некоторые сцены из этой истории. — Он знал, что путь этот будет не прост и займет многие и многие века. Но еще лучше он знал о том, насколько хитры и коварны боги. Место, где он рос, не всегда было к нему радушно и снисходительно, но он его, все же любил. И знал, что боги обязательно воспользуются этой любовью. Это знание породило в юноше уверенность в необходимости сберечь родной край. На многие жертвы он пошел и многим темным знаниям подверг себя, чтобы выполнить задуманное. И, однажды, когда был готов, спрятал родной край от взора богов и самой судьбы. Так появились Северные Земли, отрезанные от остального мира. Но Безымянный Мир всегда должен находиться в равновесии и, если существует место, скрытое ото всех, то обязательно должен быть способ попасть в небо обходной тропой, иначе будет нарушено равновесие, а законы Небес и Земли не позволят подобного. Так что юноша сотворил одновременно ключ и, в то же время, самую надежную преграду на пути к Северным Землям. Он создал лабиринт, поместив в него частичку своей души в качестве источника силы. Лабиринт, который невозможно пройти, если корыстен помыслами, нечист совестью или ищешь наживы и войны. Лишь тот, кто отчаянно хочет вернуться домой, может пройти сквозь лабиринт. Иными словами — только северянин может пройти сюда. Но ни один северянин не может отсюда выйти, за редким исключением. Так лабиринт стал нашей защитой.

Арад закончил речь и посмотрел на Хаджара.

— Теперь же он разрушен, Хаджар Дархан. Разрушен тобой. Я не знаю почему и как, но чувствую в тебе север. Твоя душа долго петляла по просторам Безымянного Мира, но вернулась сюда. Может это тебя сюда и тянуло. В любом случае, теперь, когда лабиринта больше нет — ничто не скрывает Северные Земли от внешнего мира. И завеса, созданная Горшечником, постепенно разрушится, впустив сюда все, от чего тот пытался сберечь этот край. Включая окованного цепями волка, спавшего под лабиринтом.

— Феденрир, — прошептал Хаджар.

— Именно, — кивнул Арад. — Разрушив лабиринт, вы не только открыли проход в Северные Земли, но и разрушили клетку Пожирателя Света. И теперь никто не сможет сказать, сколько времени пройдет, прежде чем его сыновья хлынут сюда сеять кровь и смуту.

— Но разве они не стражи границы?

— Стражи границы? — хмыкнул Арад. — Это лишь сказки, Хаджар. Горшечник обыграл их всех. Богов, демонов, духов… он сделал так, что Феденрир оказался заперт здесь, на границе, а его сыновья не могут покинуть своего предка, так что они против своей воли стали стеречь границу. Они губили тех северян, кому удавалось выбраться во внешний мир в отместку Горшечнику, и не пускали никого внутрь, чтобы, со временем, пусть и длительным, наш край вымер от кровосмешения.

Арад поднялся с места и направился к двери.

— Но все это лишь истории матерей наших матерей и никто не скажет, сколько в них лжи, а сколько — истины, — старейшина положил ладонь на рукоять двери и тяжело произнес. — Ты обрек наш дом на смерть, Хаджар Дархан. Завтра сюда съедутся князья и старейшины родов и деревень. Они будут держать слово. После чего будет дело.

— Что за дело, Арад? — спросил генерал.

— Уплата долга, сын Хавера. И твой долг перед нами — кровь.

Глава 1785

— И что бы это могло значить? — Шакх закрыл за старейшиной дверь и выглянул в окно. Около двери стояли все те же двое стражников. — Из нас будут кровь сцеживать? Или будем тут в качестве рабов работать на общее, деревенское благо?

Хаджар только пожал плечами.

— Моя догадка будет ничуть не лучше твоей, Шакх.

— И почему я не удивлен, варвар, — скривился Пустынный Волк. — что ты придумал какую-то ерунду, а нам теперь разгребать.

— Не уверен, что именно “нам”, — Хаджар сделал ударение на первом слове.

— А, то есть ты думаешь, что мы будем стоять и смотреть, как тебя тут освежевывать начнут? — всплеснул руками Шакх, после чего заметил, как все, за исключением пребывавшего в шоке Албадурта, смотрят на него с улыбкой. — Что? Я просто не вижу у нас тут целой армии и терять еще и варвара, пока мы находимся на незнакомой территории — провальный план.

На этом все замолчали. Каждый прекрасно понимал, что ситуация патовая. Никто даже не пытался озвучить что-нибудь вроде — попытаться сбежать или взять в плен старейшину.

Все упиралось в тот факт, что…

Лэтэя застонала, а Албадурт скрипел костылями.

Куда они с этими двумя побегут. А даже если и захватят в плен Арада, то не слишком много наторгуют. При отсутствии клятвы Реки Мира никто не сможет гарантировать, что у них получится обменять жизнь Арада на лекарство для Лэтэи.

Не говоря уже о том, что если бы сестра Арада могла, то и так, скорее всего, уже бы помогла.

— Проклятье, — выругался Шакх, озвучивая общие мысли.

До самого вечера в доме почти не звучало слов. Только иногда кто-то обменивался мыслями или какими-нибудь совсем бредовыми идеями из области: “а может мы можем заставить Арада рассказать, где волхвы?”

При том, что никто не гарантировал, что, опять же, Арад их не обманет или то, что он в целом знает, где те находятся.

К вечеру решили выставить дозор и впервые за многие века в этом действительно имелась необходимости. Хаджар позволил себя небольшую улыбку, заметив, как весьма размашисто клюют носом Шакх, Артеус и даже Албадурт.

Гном захрапел первым, следом отрубился Артеус, заснув положив голову на кровать рядом с женой, а Шакх какое-то время храбрился, обещая сменить генерала через пар часов, а затем засопел.

Хаджар не сомневался, что даже при очень большом