– Я согласен, шеф.

Баррет ошибся.

Инспектор Уорд.

19

Наручники

От дома до нового места работы добираться было гораздо дольше, а еще дороже – приходилось нанимать кеб. Подниматься придется теперь гораздо раньше. Или пропускать завтрак. Или переехать…

Полицейский отдел Клоаки даже спустя два дня после манифестации выглядел так, будто его только что взяли штурмом. На стенах, словно глубокие раны, оставались трещины, кое-где темнели пятна от огня. В ночь обращения короля к народу здесь, в Клоаке, шли почти настоящие бои. Столкновения закончились жертвами и среди обычных людей, и среди полицейских. Здесь все было иначе…

Здание отдела Клоаки было крупнее, его ограждал высокий забор и металлические ворота, из которых нещадно вырвали замок, оставив вмятины вокруг. Воображение живо дорисовало старинный таран и рыцарей, впрочем, здесь едва ли было то же самое…

– Кто-то из кирпичей, – прокомментировал Рие, тоже оглядываясь. – Слышу Голоса.

– Белладонна?

– Она в такое не лезет. Скорее всего, контролировала свои улицы, чтобы из других банд не лезли.

Рие вообще-то никто из Мидлтаунского отдела не гнал, но узнав, что Макс теперь будет работать в Клоаке, он тут же написал прошение о переводе. Райдер же плохо скрывал радость, что будет не один в новом месте, о котором ходили не лучшие слухи. Район Клоаки считался, откровенно говоря, убогим, и даже полиция там считалась самой коррумпированной во всей столице. Так что опасения Гэбриела были оправданны, как и облегчение от того, что рядом будут знакомые. Макс тоже малодушно радовался, что Рие последовал за ним, а шеф даже не пытался того переубедить. Ради приличий Макс, конечно, выдал несколько доводов о том, почему Ришару стоит остаться, но тот, как всегда, перевел все в шутку.

– Что? Страшно заходить? – Рие ухмыльнулся, толкая Макса локтем в бок.

Тот недовольно зашипел:

– Страшно, что ты тут!

Ришар рассмеялся и первым пошел вперед. Пришлось нагонять. Полицейский отдел Клоаки почти ничем не отличался от Мидлтаунского, разве что контингентом. Посетители здесь были большей частью оборванцы, а клетки на первом этаже переполнены. Въедливая вонь перегара заставила Макса поморщиться и прикрыть нос.

За стойкой сидел один из дежурных констеблей, который лениво листал газету, пока какая-то женщина с девочкой зим пяти-шести от роду стояла рядом, пытаясь что-то узнать.

– Я же сказал тебе, проваливай! – гаркнул констебль.

– Да, но я… Может, что-то известно, он такой, невысокий и…

– Заткнись и катись отсюда, женщина! Ты глухая или тупая? Думаешь, без тебя дел не хватает?

– Д-да, н-но мой сын…

– Гуляет твой сын! Сама сказала, деньги пропали. Вот он и пошел с бабами развлекаться. Все, иди отсюда!

– Ему девять! – вспылила женщина. – Вы же все равно не заняты! Вам что, сложно посмотреть?

– Не занят? Да ты умом тронулась, баба? Я тебя сейчас за оскорбление засажу!

– Я вас не оскорбляла!

– Ты…

– Констебль, – холодно обратился Макс, подходя ближе, – будьте любезны, представьтесь.

– А ты кто такой, чтобы я тебе представлялся?

– Значения не имеет. Я, как любой человек, имею право знать полное имя и номер значка полицейского, которые необходимо предоставлять по первому требованию.

– Умник, да? И… – Констебль вскочил, замечая и подошедшего Рие. На него здесь все косились, а женщина отошла, прикрыв рот рукой. – Белобрысый! Тебе тут не место!

До того, как Макс успел что-то ответить, дверь хлопнула, внутрь зашел мужчина в черном длинном пальто с поднятым воротом. В зубах он сжимал незажженную сигарету. Черные волосы на висках чуть поседели, однако лицо его не выглядело старым. Страшным, пожалуй… По щеке, почти от уголка левого глаза, тянулся шрам. Он заползал на губы, кривя их, и заканчивался на подбородке. Глаза его были серыми, почти такими же светлыми, как у бывших узников, похожие на две ледышки. На вид ему было не больше сорока зим.

– Лейсон, что пялишься? – Мужчина, чуть прихрамывая, прошелся до самой стойки и уставился на констебля таким жутким взглядом, что даже Максу стало не по себе. – Работать кто будет?

– П-прошу прощения, шеф!

Шеф… Так вот почему все, у кого Макс пытался узнать о шефе отдела Клоаки, загадочно молчали, пуча глаза, а Калхун только и сказал: «Хороший малый».

– У дамы проси. И прими нормально, пока я не усадил тебя в клетку к шпане…

– Есть! Так точно!

– Вы, – светлые глаза теперь вперились в Макса, – должно быть, Уорд? Узнал вас по здоровяку. Ришар, да?

– Да, мы…

– Деймон Дарквуд, ваш шеф. Во-первых, мне плевать на учтивость, во‐вторых, со мной не спорят, в‐третьих, ко мне обращаться только по делу. Исключительно по делу. Мы поняли друг друга?

– Да.

– Хорошо… Выглядишь как отличник. Был отличником?

– Был.

– До сих пор остался, – Дарквуд прошелся изучающим взглядом по Максу. – Но жизнь чему-то научила… Можешь пошугать констеблей и сержантов, им не помешает в тонусе быть. Лейсон, где Артур?

– А… он…

– Бухал? Вот же импов дармоед.

Деймон зашел за стойку и пнул дверь, ведущую, видимо, в сержантский кабинет. Та жалобно, протяжно заскрипела, ударяясь о стену.

– Рота, подъем!

Дальнейший разговор шефа и сержанта подарил вокабуляру Макса множество новых изощренных ругательств. После Дарквуд ушел, не сказав Максу и слова. А из комнаты выполз молодой мужчина с русыми растрепанными волосами. Он тяжело дышал перегаром, держа в руках кувшин воды, к которому периодически жадно прикладывался.

– Ты в ужасе? – Рие чуть наклонился, чтобы напарник услышал его тихий голос.

– Тут… есть над чем работать, – обтекаемо ответил Макс. Он не стал говорить, что представлял даже хуже: что все тут выражаются исключительно нецензурно, братаются с преступниками и устраивают по ночам злодейские балы… В общем, фантазия завела его так далеко, придумывая самые абсурдные вещи, что столкнуться с реальностью теперь было не так уж и плохо.

Русого мужчину, поднятого шефом Дарквудом, звали Артуром Пиком. Он был сержантом. Общался довольно уважительно и проводил новичков в их кабинет.

– Он у вас общий с… Там… Ну вроде как… А, шеф сам скажет, – махнул рукой Пик, допивая остатки воды в кувшине.

Сержант оставил их у пошарпанной двери в тупике на втором этаже. Никакой таблички, только почти стершиеся цифры краской – 213. Макс вошел без стука. Внутри кабинет был меньше, чем тот, к которому он привык, а столов было три. Один стоял прямо у входа, дверь билась о его край. Еще два у узкого окна. Слева у входа занимал место пустой стеллаж. Но обстановка