«Неудивительно, что мелкая душонка воришки дрожит перед грядущими испытаниями. Как только судьба свела тебя со мной?» — с надменным тоном произнёс Цедрус, даже не удостоив Грома взгляда.

«Эй, я не напрашивался на это сомнительное приключение! Если бы я знал эту пустыню также хорошо, как и Прекхард, то давно бы уже избавился от необходимости терпеть твою заносчивость», — резко ответил Гром.

«Хватит, друзья. Наши различия должны быть нам опорой и преимуществом, а не поводом для ссор. Да, до этого мы шли разными дорогами, но теперь вместе преодолеваем трудности и довольно успешно, когда не задираем друг друга», — с глубоким и мудрым тоном обратился к товарищам Малдуст.

На его слова последовали взгляды Грома, Цедруса и Прекхарда. Однако они смотрели не на самого Малдуста, а на его шляпу, на которой уже собралась гора фруктовых косточек. За его спиной Володус едва сдерживал довольную ухмылку.

Никто не подал виду, что с шляпой волшебника что-то не так, но его слова нашли отклик, и отряд продолжил путь без дальнейших разногласий.

Они снова столкнулись с привычным зноем и трудностями пустыни. Однако после отдыха в тенистом оазисе, под ласковой листвой пальм и с прохладой воды, переносить тяготы стало немного легче. Тем не менее, с каждым шагом соблазн повернуть назад усиливался, особенно у Прекхарда и Грома.

Оазис постепенно исчезал за горизонтом, оставляя позади зелёный покой, а впереди раскинулась неизменная, бесплодная пустыня. Постоянные разговоры о возвращении стали частыми, и Малдусту с Володусом, чья решимость была сильнее остальных, приходилось снова и снова убеждать своих товарищей довериться им и продолжить путь.

Наиболее тяжёлым моментом стало то, когда Прекхард принял решение забить последних резервных верблюдов, чтобы вялить их мясо и создать запас провизии. Без соли, которая могла бы сохранить мясо, южанин использовал лимонный сок — благо, ещё в оазисе он предусмотрительно набрал кислых фруктов, предчувствуя такую необходимость. Теперь у группы, по мимо тех верховых животных на которых они передвигались, осталось всего три верблюда, один из которых был до предела загружен водой, а остальные держались про запас, если случится непредвиденное.

Прекхард предложил остановиться на пару дней, чтобы мясо успело провялиться. По его расчётам, при умеренном потреблении еды и воды, запасов хватит ещё на неделю, если они решат двигаться дальше на юг после этой вынужденной стоянки.

«Почему ты не подготовил запасы в оазисе, когда у нас была возможность? Мы могли бы использовать местные фрукты и воду. Из-за твоей непредусмотрительности мы теперь теряем время и ресурсы», — недовольно обратился к нему Цедрус, наблюдая, как южанин разделывает верблюда.

Прекхард, утомлённый тяжёлым переходом и работой, которую взял на себя, медленно поднял взгляд от туши на надоедливого эльфа, сверля его глазами, словно готов был закопать того прямо здесь, в песок.

«Мясо нужно резать тоньше, чтобы оно быстрее высохло. Мы не на курорте, Прекхард. Время дорого. Режь под углом и тоньше!» — с ледяной педантичностью продолжал Цедрус, не переставая давать указания.

Прекхард, по локоть покрытый кровью, старался сохранять молчание и продолжать своё дело, не обращая внимания на навязчивого эльфа. Однако нервы сдали, и, с подёргивающимся от напряжения глазом, он внезапно обратился к остальным:

«Кто-нибудь, уберите от меня этого глиста, иначе я начну вялить его мясо!»

Цедрус лишь махнул рукой на упрямого Прекхарда и, не добившись результата, обернулся к Грому:

«А ты чего сидишь без дела? Верблюды, в отличие от тебя, жаловаться не могут, но это не значит, что им легко. Возьми тент и укрой их от солнца».

Гром, сидя на песке и лениво подбрасывая вверх свой метательный кинжал, невозмутимо посмотрел на эльфа. В голове пирата мелькнула сладкая мысль о том, как ловко его оружие недавно поражало врагов, и он невольно представил Цедруса на их месте. Но, признав, что совет был дельным, Гром без лишних слов принялся за дело.

Цедрус, проводив Грома надменным взглядом, перевел свое внимание на Малдуста и Володуса. Его взгляд скользил по ним с прищуром, а в голове крутились мысли: «И как эти двое могут быть майарами, древними духами, столь почитаемыми и благородными? Возможно, Алатар просто ошибся. Малдуст — старик, который пытается выглядеть мудрецом, но на деле не более чем жалкий дед, к которому никто не относится всерьёз. Хотя бы на этот раз соизволил привести в порядок свои штаны. А Володус… Тот, похоже, вообще не заботится ни о чём, кроме себя. Его, кажется, вообще ничего не трогает — живёт только для собственного, понятного только ему, удовольствия.»

Цедрус вспомнил Митрандира, настоящего мудреца и члена Белого Совета, и тщетно пытался увидеть хоть что-то общее между ним и этими двумя. Но несмотря на все свои сомнения, эльф оставался верен данному Алатару слову помочь в поисках итильдина. В Синем маге он признавал дух настоящего айнур, могучего и достойного.

Завывающий ветер, поднимая облака песка и горячего воздуха, принес с севера гнетущее предчувствие беды. За горизонтом, где еще недавно прятался чудесный оазис, появилась грозная линия всадников. Это были преследователи из Стурлура, которые, наконец, настигли беглецов.

«Наконец-то! Столько дней изнурительных поисков и утраченных сил, но я знал, что найду их!» — с холодной радостью прошипел Малантур, чёрный нуменорец, когда заметил вдали тех, кого он так долго преследовал. Жестокие меры, к которым он прибегал для поддержания дисциплины, ослабили его отряд, но свыше двух десятков закованных в броню всадников всё еще оставались на его стороне, а вместе с ними и десяток степняков-вариагов.

Шани и Дуф находились совсем рядом с Малантуром. Он не спускал глаз с этой парочки с тех пор, как взял их под свое прямое командование. Взгляд Шани был полон печали и страха за Грома. Она до последнего верила, что ее риск и жертвы ради него не были напрасными. Но вот он перед ней, и она знала, что вскоре ей придется увидеть его гибель… Вновь. Во второй раз.

«Ну что ж, кажется, это конец. Знаете, несмотря на все наши споры, вы — хорошие ребята», — произнёс Гром, осознавая неизбежность происходящего. Даже с магической помощью Малдуста и Володуса они не могли победить в открытом бою. Он пытался разглядеть Шани среди всадников, но расстояние было слишком велико. Тем не менее, он чувствовал, что она там, среди врагов. «По крайней мере, я ещё раз увижу твои карие глаза, Шани. Прости, что подвел тебя», — горько подумал пират.

Цедрус, самоуверенно блеснув своей изогнутой двуручной нолдорской саблей,