Вечером состоялась внеплановая тренировка. На пробежке Акциос и Скарлетт, как обычно, оторвались ото всех и соревновались в скорости друг с другом. В этот раз они бежали молча, поскольку выбранный темп не позволял тратить силы на разговоры. Финиш обозначал нос разбитой лодки, когда-то давно брошенной на берегу. Акциос уже был готов победить, как вдруг резко остановился. Скарлетт финишировала первой.

– Акси, ты чего встал? Не думай, что, уступив мне, ты добьешься чего-то большего, – сказала она, взмахнув пышными волосами.

– Кажется, я жетон обронил, – это первая фраза, пришедшая Акциосу на ум.

– Жетон? Хочешь, я помогу его найти?

– Не стоит, – поторопился ответить он.

– Как знаешь, я пойду. – И Скарлетт направилась к трехкупольному шатру.

Акциос проводил ее взглядом, представив, как Скарлетт сейчас зайдет в парную. От этих мыслей он покраснел. Пока мимо пробегали однокурсники, Акциос боролся с соблазном сделать последние несколько шагов и закончить тренировку, избежав наказания. Но он отбросил сомнения:

«Если что-то решил, отступать не нужно».

А решил он пойти на испытание болью в надежде, что так он вызовет очередной приступ видений, с которыми просто необходимо научиться справляться. Или, по крайней мере, он сумеет не навредить другим, даже став искаженным.

На горизонте появился Бенедикт. За время пребывания в Воющем лесу он изрядно похудел. Даже издалека было видно, как тяжело ему дается пробежка. Бенедикт еле-еле передвигался, по багровому лицу текли струйки пота. Изредка мерцала духовная аура, окутывая ноги, а в понуром, обреченном взгляде отчетливо прослеживалось нежелание в очередной раз испытать поцелуй пустыни. Бенедикт был не в состоянии бежать быстрее, с его телосложением и одышкой такая скорость бега его просто убивала.

«Интересно, знает ли об их методах обучения Сандер Брайт?» – подумал Акциос.

Итоги пробежки фиксировал Сайлас, всё это время мужчина молча наблюдал за происходящим. Единственное, что он произнес, – это результат:

– Время вышло. На испытание болью идут Бенедикт Хилд и Акциос из Стримвиля.

Бенедикт, достигнув финиша, свалился на землю. Он громко пыхтел, пытаясь привести дыхание в норму. Похоже, он даже и не понял, что сегодня наказание ждет не его одного.

– Бенедикт, всё в порядке? – осведомился Акциос.

– Да, я… нормально, – прерывисто проговорил Бенедикт. – Ты иди, чего встал. Я… сейчас… И почему они называют это испытанием болью? Стоило бы назвать наказание болью. Это же самое настоящее наказание, как и эти дурацкие пробежки!

Вид у однокурсника был довольно измученный, но, видимо, злость придала ему сил. В парную он пошел достаточно бодро.

Немного отдохнув, Акциос решил не откладывать неизбежное и сразу направился к портьере, за которой уже поджидал жуткий деревянный стул. Он собирался отдернуть занавес, как вдруг его оттолкнул Бенедикт.

– Куда прешь? Что опять удумал? Сначала прикопался ко мне с доспехами, а теперь и сюда навязался. Жди своей очереди, – выпалил он, бросив раздраженный взгляд.

Акциосу ничего не оставалось, кроме как пропустить его вперед. Бенедикт торопливо скрылся в комнате. Остальные ребята уже ушли, в шатре стало тихо.

«Ну и ладно, подожду. В чем-то он прав, ведь это я вызвал его на арену и заставил себя ранить, – Акциос вспомнил, какой ценой добыл целебное снадобье для Рика. – Бенедикт тогда здорово мне помог, сам того не осознавая».

Черное полотно практически не пропускало звуки. За ним Акциос услышал лишь непродолжительные приглушенные стоны, и очень скоро Бенедикт вышел, недовольно проворчав:

– На твое счастье, сегодня там Сайлас.

«Надеюсь, не зря я на это решился», – попытался подбодрить себя Акциос и зашел внутрь.

Он впервые смог детально рассмотреть лицо Сайласа, раньше казавшееся совсем каменным. Его взгляд напоминал глаза сонного кота, как будто этот человек настолько много повидал в жизни, что к своим молодым годам изрядно устал. Должно быть, этим и объяснялась его молчаливость.

Сайлас жестом попросил занять место в стуле и без лишних действий застегнул ремни. Он не стал поджигать траву, как это делал Лихт, а просто открыл одну из банок на столе. Только из нее вылетело насекомое, Сайлас тут же ловко поймал его за крылья голыми пальцами. Пухлое тельце изгибалось, существо противно жужжало, ворочая маленькой головкой. Акциос сглотнул в ожидании жгучей боли и машинально напрягся.

Сайлас поднес осу, но, заметив, как сильно Акциос вжался в спинку стула, отвел руку назад. Его немигающие глаза изучающе вперились в Акциоса.

– Видимо, Лихт не объяснил тебе, в чем заключается суть испытания болью, – вдруг заговорил Сайлас. – Природный яд этих созданий – единственное средство освободить организм от энергии хаоса. Судя по тому, как ты испугался, в тебе ее очень много.

Сказанное Акциоса не обнадежило. Может быть, благодаря этому аргументу Сандер Брайт позволяет проделывать такое со студентами. Сайлас сажать осу на руку не спешил, вместо этого продолжил говорить:

– Теперь ты знаешь, что бояться здесь нечего. И еще: если дать поцелую пустыни самому выбрать место, концентрация яда будет максимальной, укус – болезненным, но при этом след от него быстро исчезнет.

Каждое слово Сайлас произносил максимально тихо, ровной интонацией. Похоже, разговоры и правда давались ему с трудом. Он посадил осу на запястье, даже не закатив рукав. Насекомое поползло по руке, то и дело меняя направление.

– Советов о том, как лучше справиться с испытанием болью, тебе никто не даст. Это известно лишь тебе самому, – добавил Сайлас.

Акциос зажмурился. Он кожей ощущал движение тонких лапок, взбирающихся всё выше. Достигнув шеи, оса остановилась. Акциос дернулся и заорал во всё горло. Боль от ранений на охоте не шла ни в какое сравнение с вонзившимся жалом.

Как в жутком сне, Акциос снова ощутил, будто его руки начали рассыпаться, превращаясь в прах. Он хотел понять, что с ним происходит и как это прекратить, но тело, скованное мучительной болью, не позволяло ни о чем думать. Акциос начал терять сознание, мысли закрутились в суматошном вихре. В мозгу одно за другим, как осы в банке, заворошились воспоминания об академии. Он хватался за каждое из них, но они тут же ускользали. Ничто из этого не могло ему помочь.

Когда он едва не погрузился в пучину отчаяния, где-то глубоко затрепетало чувство, которое он не сразу осознал. Подул свежий ветерок, Акциос приоткрыл глаза и вдруг увидел рядом девушку с темными