имею об этом сведения из первоисточника». — «Но это неправда». — «Мой источник такого качества, что в правдивости известия не может быть сомнения». — «Да кто этот ваш источник?» — «Ваш первый секретарь». Тотчас на сцену явился этот секретарь, и султан спросил его — действительно ли он сообщал подобное известие посланнику. Первому секретарю, таким образом, предстояло решить для себя вопрос: что́ для него страшнее — русские или Абдул-Гамид, и, недолго думая, он сказал, что Нелидов говорит правду. Так ли, не так ли происходят дела в столице Турции, мы лично этого не знаем; но все же рассказы Гельцера очень любопытны. И немец от изумления даже рот раскрывает… При всем том Гельцер прямо заявляет, что влияние России в греческом мире и вообще на Востоке можно признавать лишь благотворным. Он даже выставляет и раскрывает такой тезис: «Устранение русского влияния на Грецию (Греческое королевство), — устранение, достигнутое в минувшее время усилием Англии и Франции, есть несчастье для Греции».

У Гельцера, как у истого немца, есть в книге Schluss — заключение. А в этих последних строках говорится следующее: пора болгарам, сербам, грекам, румынам забыть, что они болгары, сербы и т. д., а вспомнить, что они православные, что все их политическое спасение в крепкой приверженности к Православию. А когда они снова все соберутся вокруг этой древней хоругви, то станут они «мировой исторической силой, и откроется для них блестящее будущее». Такие уроки преподает благожелательный протестант бывшим чадам Великой Церкви.

Откровенно признаемся, подобные слова нам редко приходится слышать и от русских, т. е. подлинно-православных людей. Поблагодарим же протестанта за его истинно-православные пожелания…

Глава II

Профессор Оттон Керн описал свое шестинедельное пребывание на Афонской горе в сочинении «Среди монахов на Афоне» (Bei den Mönchen aus dem Athos). Гамбург, 1898. Это небольшая брошюра. Что́ он видел и наблюдал на Св. Горе, то он и описал здесь, имея в виду своих соотечественников и своих слушателей в Ростокском университете. Но описание его, как увидим ниже, не лишено интереса и для нас.

Афон лежит — так начинает свое описание Керн — в полном уединении, вдали от всякой сутолоки, в разобщении с миром. Большие пароходные линии не доходят до местечка Дафны, на котором путники вступают на почву Св. Горы. Лишь маленькие местные пароходы встречаются здесь; больше всего находим здесь паломнические корабли, развозящие богомольцев по разным монастырям, в которых они часто и остаются на всю жизнь. Большого скопления путников здесь не встретишь. Только особенные нужды побуждают чужестранца посетить Афон. Что касается иноверцев, то посещение ими Афона сопряжено с затруднениями. Они не могут обойтись без нарочитой рекомендации Константинопольского патриарха. Повод к путешествию надлежит точно указать; а имея письмо патриарха, иноверец обязан явиться к афонскому духовному начальству (протату) и подробно изъяснить намерения и цель при посещении Афона. Ближайшей целью Керна было, как оказывается, изучение творений Ипполита Портуанского в рукописях.

Детальное описание Св. Горы немецкий путешественник начинает почему-то с самой высокой точки на ней. На вершине Афона, представляющей собой крутой мраморный конус и составляющей крайний южный шпиц полуострова, нет никакого монастыря. На такой высоте не может жить человек, и большая часть монахов никогда не поднимается так высоко, оставаясь верными национальному новогреческому характеру, который пугается всякого напряжения. На полугоре мы провели ночь в небольшом русском ските — Керасия, в котором обитало много молодых людей, всю ночь громко распевавших молитвословия, так что мы могли заснуть только на короткое время. На другой день нам дали в проводники послушника, который довел нас до какого-то необитаемого дома. Здесь провожатый нас покинул, указав дорогу к высшей точке Афонской горы, где виднелась небольшая часовня. Путь становился все труднее, а растительность скуднее. Нога не находила прочной опоры, но наконец мы достигли вершины, где было ужасно холодно. Часовня или храм в честь Пресвятой Богородицы, куда раз в год, 15 августа, совершается трудное пилигримство, производил жалкое впечатление; здание лишено украшений, находилось в запустении, было холодно и заброшено. На некоторых утесах лежал еще снег (хотя дело происходило в начале сентября). Но бо́льшая часть вершин была покрыта лесами. Вдали бросались в глаза белые пятна, — это были здания разных монастырей, то плотно прилегавших к морю, то расположенных на горных террасах, среди зелени лесов.

Монашеская республика насчитывает у себя 21 монастырь, не считая многочисленных отшельнических обителей и скитов, в которых живут монахи, занимаясь возделыванием земли. 17 монастырей принадлежат грекам, кроме того один, новейший и великолепнейший, недалеко от Дафны, принадлежит русским, по одному монастырю находится во владении сербов, болгар, румын. Всего монахов насчитывалось в то время до 3000, да столько же насчитывалось послушников, которые исполняли за монахов все житейские дела. Ибо, по афонскому представлению, греческий монах живет только ради богослужения и созерцания.

Керн внимательно наблюдал типы монахов и подводит их под известные категории. Встречались ему достопочтенные фигуры старцев, исполнявшие его глубоким благоговением; их бледные и серьезные лица показывали, что жизнь их осталась позади, — жизнь, проведенная в ночном бдении и долгих постах. Рядом с этими высокопочтенными старцами приходилось ему видеть сильных мужей, роскошные черные волосы которых были связаны узлом; смотря на них, чувствовалось, что нелегко им было отказаться от радостей житейских, что их душевная борьба давалась им с трудом, но что в настоящее время они испытывают истинную радость и святое настроение, подобающие действительным монахам. Некоторые из них нашли себе убежище в тихом афонском уединении, спасаясь от темного, часто преступного прошлого, и здесь в бдениях, постах и молитве они ищут искупления своих заблуждений и преступлений. Встречались ему и очень юные монахи, у которых едва показывалась борода, но из глаз которых светился огонь страстного внутреннего благочестия.

Образование монахов большей частью очень незначительно. Многие из них день за днем делают только то, что предписывает монастырский устав. Свободное время они отдают бездеятельности. Но есть и между монахами счастливые исключения. К числу таковых принадлежали библиотекари двух больших монастырей — Лавры и Ватопеда — Александр и Евгений. Они умели ценить те сокровища, которые были вверены их хранению, и имена их были хорошо известны историкам византинизма. Это были двое достопочтенных старцев, познания которых были не скудны. Например, все, что говорил Евгений, было настолько выразительно, что немецкий путешественник проникался уважением к серьезному религиозному убеждению этого старца.

Две добродетели составляют украшение афонских монахов — терпимость и странноприимство. Кто получил от здешнего начальства позволение путешествовать по монастырям, тот, куда бы ни прибыл, хотя бы