Но вот два часа дня, и наш пароход стал бросать якорную цепь. Мы остановились при повороте из Босфора в Золотой Рог — на таком пункте, с которого открывался широкий горизонт, перед нами была и Галата, и Пера, и берега Золотого Рога, а позади нас — Скутари. С рейда открывался великолепный вид. Значительная часть Константинополя — как на ладони. Но, увы, глазами, вооруженными биноклем, я искал Св. Софию, для которой я главным образом и ехал сюда, а ее нет… не видно. Я воображал, что она выделяется из ряда других построек своей грандиозностью и архаическим характером, но обманулся. Пришлось спросить кого-то на пароходе: «Где же София?» — «Да вот», — и при этом указали мне пальцем. Смотрю — и что же вижу? Перед моими глазами что-то, лишенное всякой художественности. Мне представилось, что я вижу какую-то дебелую старицу, сидящую по-турецки, поджав ноги, укутанную множеством шалей и имеющую на своем челе повязку или чадру. «И это Айя-София», — подумал я.

Я был вполне уверен, что сейчас же сяду на каик, принадлежащий одному из монастырских подворий, и появлюсь на твердой земле в Константинополе. Но пока я собирал свои вещи, прощался со знакомыми, каик, на который я возлагал свои надежды, незаметно для меня уехал, оставив меня «без ветрила и руля». Разумеется, это вышло совершенно случайно; притом же ни к каким неприятностям не повело. На пароходе в скором времени появилась целая куча разных комиссионеров, говорящих по десятку слов на всех языках, — и я без труда объяснил одному из них, что́ мне нужно и куда меня следует доставить. Уговорившись о цене за комиссию, я прыгнул в одну из бесчисленных лодок, ожерельем окружавших пароход, — и через две минуты я и комиссионер были на берегу, в Галате. Дальнейший путь от берега до Пантелеимоновского подворья (т. е. подворья, принадлежащего русскому Пантелеймонову монастырю на Афоне и известного с тем же именем) я совершил без малейших приключений[84] пешком в сопровождении все того же комиссионера — в какие-нибудь десять минут. Пантелеимоновское подворье находится в Галате недалеко от берега. Сюда я имел рекомендации, и на это учреждение сделан был мой московский аккредитив. Оказывается, что здесь меня давно уже ждали, но только не из Севастополя, а из Одессы, чем и объясняется быстрое исчезновение монастырского каика от парохода «Олег». Я почему-то ожидал, что турецкая таможня подвергнет меня тяжким мытарствам по поводу паспорта и багажа[85], но ничего такого не случилось. Только на подворье, когда комиссионер потребовал с меня франк за свободный, безостановочный пропуск через таможню, я увидел, что воображаемые мною мытарства пройдены в буквальном смысле незаметно. Тут только я догадался, что значат те таинственные жесты, которые делал мой комиссионер каким-то туркам, в большом проходном здании, на которое я не обратил никакого внимания, но которое и было турецкой таможней. За франк таможенные чины дали мне свободный пропуск, не сделав даже попытки взглянуть в мой чемодан и саквояж. Скоро и приятно!

В Пантелеимоновском подворье мне дали прекрасный угловой номер в третьем этаже — с замечательно красивым видом на Золотой Рог и Св. Софию. Послеобеденное время первого дня моего пребывания в Константинополе я посвятил общему беглому осмотру близлежащих местностей — Галаты и Перы. Впечатление было весьма невыгодное для столицы Турции. Я и прежде отлично знал, что Константинополь грязный город: его неряшливость обратилась в притчу. Но все-таки действительность превзошла все мои ожидания (об этом, впрочем, скажем после). Само собой понятно, что без проводника я не решился путешествовать по переплетающимся друг с дружкой улицам Константинополя: я боялся участи доктора Елисеева, о чем упоминал выше. Любезные пантелеимоновцы приставили ко мне в качестве проводника какого-то пожилого славянина, Димитрия, болтавшего и по-русски, и по-турецки, и по-гречески, но ни слова не знавшего на европейских языках. Он был моим чичероне во все время моего пребывания в Константинополе, хотя его познания по части мирских дел не были настолько обстоятельны, как бы это желалось мне. Стоит заметить, что этот Димитрий (которого я для пущей важности всегда величал кир-Димитрий) мне выдавал себя за черногорца, но на самом деле он был чистокровным болгарином. Об этом его родопроисхождении я узнал случайно. Раз спрашиваю нашего швейцара в камилавке: «Пришел ли мой черногорец?» (т. е. кир-Димитрий). — «Какой он черногорец, он — болгарин». Sic! Значит, в настоящее время болгарину становится стыдно заявлять о своей национальности перед русским. Да, как видим, политика в Константинополе проникает даже в подвальные этажи и влияет там на ход дел… При первом беглом обзоре вышеупомянутых местностей мое внимание обратил на себя лишь роскошный султанский дворец Долма́-Бахче́, в который упирается главная улица Галаты, если идти вниз, по направлению к Босфору. Во-первых, этот дворец очень красив: он построен на самом берегу Босфора, а во-вторых, здесь заключен несчастный султан Мурад, предшественник и брат теперешнего главы блистательной Порты. Раззолоченные ворота, мертвенная тишина и какая-то опустелость дворца производят меланхолическое впечатление. В часы отдыха от поездок и путешествий я, сам не зная почему, очень часто приходил к этой раззолоченной клетке и приглядывался и к самому дворцу, и погружался в созерцание очень поэтической картины, открывавшейся отсюда на Восфор…

Глава I

Обозрение древних святынь Константинополя. — Приготовления к обзору Св. Софии, — обзор ее, — бабуши, — необыкновенное впечатление от созерцания внутренности храма и описание этого впечатления, — в храме много света, но не чрезмерно, — купол Софии и его архитектурная особенность: он придает красоту храму, но не служит его основанием, — разные вопросы о теперешнем состоянии Св. Софии, — турки на страже археологии, — в области исторических воспоминаний, связанных с именем Св. Софии, — проповеди Фотия, здесь именно сказанные по поводу вторжения россов, — мои недоумения, — София и лучшие из русских храмов, — камешки от софийской мозаики, — вопрос о подлинности их; — древний храм св. Ирины, — предание об одном многовековом платане, — бывшая древнейшая церковь св. Апостолов. — Поездка к святыням теперешнего Константинополя: впечатление от Стамбула, — храм Живоносного Источника, — священная вода, — монах и я, — здешнее греческое кладбище Баликли; — путь во Влахерн, — можно ли назвать эту дорогу «скверной»? Остатки Византийских стен, — оттоманское кладбище, — посещение Влахернского храма и монастыря, — русский колокол и его судьба; — в Фанаре и патриархии: храм св. Георгия, — что показывают здесь достопримечательного? — патриаршие покои, — ворота повешенного, —