прибыл на собор Флоренций, открылось самое заседание собора. Прочтены были, между прочим, некоторые извлечения из посланий св. Кирилла, как выражающих истинное церковное учение по вопросу о соединении двух естеств во Христе. И когда читались послания Кирилла, именно слова: «Сын Божий единосущен Отцу по божеству и единосущен нам по человечеству, ибо в Нем совершилось соединение двух естеств», Евсевий Дорилейский заметил: «клянусь, что Евтихий не исповедует этого и никогда не был согласен с этим». Сановник Флоренций, выслушав замечание Евсевия, сказал: «нужно спросить Евтихия, согласен ли он с этим?» — Евсевий, как и прежде раз это было с ним, пришел в сильное смущение, как бы Евтихий не согласился с прочитанными словами и не поставил его в затруднение, его, как обвинителя. «Если я окажусь клеветником, то потеряю сан, говорил Евсевий. «Я боюсь гонения со стороны Евтихия: я беден, ничего не имею, а он богат, он грозит мне ссылкой, он уже назначил мне и место ссылки»[235]. Флавиан старался успокоить Евсевия, говоря: «никто не согласится ни на то, чтобы ты не уличал Евтихия, ни на то, чтобы кто-нибудь счел правым архимандрита Евтихия тотчас по его согласии с прочитанным» (Деян. ИИИ, 280–281). Затем патриций Флоренций распорядился, приступить к допросу Евтихия. Тогда Евтихию предложен был вопрос: «согласен ли он с прочитанным из Кирилла и исповедует ли он соединение двух естеств в одном лице и ипостаси, или нет?» Евтихий уклончиво отвечал, что он признает, что Христос из двух естеств. Евсевий Дорилейский, видя такую уклончивость, определённее предложил вопрос: «исповедуешь ли ты два естества после воплощения и признаешь ли, что Христос единосущен нам по плоти?» Евтихий отвечал: «как я мыслю, написано вот в этой бумаге. Прикажите прочесть». Флавиан на это заметил: «читай сам». Евтихий отказался: «не могу», сказал он. Флавиан на это сказал: «почему? Ты ли это изложил или это изложение другого? Если твое, то читай сам. Говори сам собою, — что за нужда в бумаге»[236]? Евтихий произнес свое исповедание веры, но в таком роде, что вовсе не коснулся спорного вопроса (Деян. III, 282–284). Видя хитрость Евтихия, Флавиан снова начал допрашивать его, наводя его на нужный пункт: «исповедуешь ли ты, что Христос единосущен Отцу по божеству и единосущен Матери по человечеству»? Евтихий отвечал: «Я уже сказал, как я мыслю об Отце, Сыне и Св. Духе (в своем исповедании); ни о чем другом еще меня не спрашивайте». Но председатель не удовлетворился такими уклончивыми ответами. «Признаюсь, сознался тогда Евтихий, я до ныне не признавал, что Он единосущен нам». Флавиан, чтобы довести до большей ясности ответ Евтихия, снова предлагает ему вопрос: «итак признаешь ля ты Христа единосущным Отцу по божеству и единосущным нам по человечеству»? Евтихий на этот повторительный вопрос уже высказывается довольно определенно: «до сего дня я не признавал тела Господа и Бога нашего единосущным нам; но Св. Деву исповедую единосущною нам, и исповедую, что от Неё воплотился Бог наш». Флавиан, принимая во внимание последнее замечание Евтихия касательно Св. Девы, делает такой вопрос Евтихию: «итак, единосущна ли нам Дева, от которой воплотился Христос»? На это Евтихий дал ответ утвердительный. Тогда в допрос вмешался Евсевий и сказал: «если Матерь единосущна нам, то и Христос единосущен нам по плоти». Тоже самое подтвердил и Флоренций. Евтихий хорошо понимал, куда могло повести его прямое сознание, понимал, что ересь его становится слишком очевидною; потому не без боязни, а может быть и желая выставить себя человеком насилуемым в своих убеждениях, сказал: «до сего дня я не признавал этого; в начале я не учил так; а теперь говорю это; потому что ваша святость так говорит». Тогда Флавиан задает такой вопрос Евтихию: «следовательно, ты по необходимости, а не добровольно исповедуешь истинную веру»? В ответ на этот вопрос Евтихий дает понять, какими глазами смотрит он на исповедание Иисуса Христа единосущным нам по естеству; он дает знать, что это верование есть, по нему, прямое нововведение, изобретенное Флавианом. Он говорит: «теперь я точно исповедую этот догмат по необходимости; до сего дня, замечает он, я не позволял себе рассуждать об естестве Бога, а так как ваша святость позволяет и учит этому, то и я говорю подобным же образом» (Деян. Ш, 285–6). Допрос, доселе снимаемый с Евтихия, довел его до сознания, что он не признает плоти Господа Христа единосущною нам по естеству человеческому. Результат важный для суждения о заблуждении Евтихия. Но все же еще оставалось не ясным: как он понимает истину о соединении во Христе двух естеств божеского и человеческого? Этот вопрос тем необходимее было предложить Евтихию, что нужно было точнее определить: в каком отношении стоит заблуждение его к учению в данном вопросе как Кирилла Александрийского, который служит для Церкви выразителем истинного учения о соединении двух естеств во Христе, так и Нестория, который еще так недавно возмущал Церковь неправыми мыслями по тому же вопросу. Указанный вопрос и предлагает теперь Евтихию сановник Флоренций: «Признаешь ли ты Господа нашего родившегося от Девы из двух естеств после воплощения или нет»? Евтихий более уже не запирается в своем учении, а прямо говорит: «исповедую, что Господь наш состоит из двух естеств прежде соединения, а после соединения признаю одно естество» (Деян. III, 287). Теперь ересь Евтихия изобличена была со всею ясностью; все сомнения относительно образа воззрений Евтихия исчезли для собора. После этого собор считает своею священнейшей обязанностью наставить еретика на путь истинный, заставить его отказаться от его лжеучения. С этою целью собор предлагает Евтихию: изложить пред отцами собора надлежащее церковное учение относительно данного пункта и анафематствовать противоположные этому учению лжеучения. Но эта мера мало подействовала на заблуждающегося. Евтихий на предложение отвечал так: «я сказал вам, что прежде я не признавал учения, которое сейчас слышу. В св. Писании я не нашел ничего ясного об этом; и не все отцы говорили подобное. Если я стану анафематствовать, как вы приказываете, непризнающих ваше учение, заметил самомнительно Евтихий, то, увы мне, я буду анафематствовать отцев моих». Собор, слыша это, не мог более терпеть упорства и лицемерия Евтихия, и восставши провозгласил: «анафема Евтихию». После этого председатель собора архиепископ Флавиан сказал: «пусть скажет собор, чего достоин присутствующий Евтихий и не исповедующий явно правую веру и нежелающий согласиться с рассуждением собора, а упорствующий в своем извращении и худом мнении». На это Селевк, епископ амасийский, от лица собора отвечал: «он достоин низложения; впрочем все зависит от человеколюбия вашей святости». «Если