Шрифт:
Закладка:
Вечером поздно я зашел к капитану Янжулу, куда собрались и все товарищи по батарее. Здесь я рассказал им о своей поездке. Но какое-то внутреннее чувство подсказало мне не говорить всего. Обиняком я только резко подчеркнул крайнюю опасность для русского заговаривать или шутить с горянками. На это в свою очередь я услышал от бывалых и старожилов края множество рассказов о том, как жестоко горцы мстили тем, кто нарушает их адат, особенно все, что касается женщин и религии. От сердца я возблагодарил Бога за то, что не попал, быть может, в катастрофу.
На следующий день утром командир батареи внимательно выслушал мой доклад и поздравил меня с благополучной поездкой. Ему я уже всю суть доложил кратко и без всякой поэзии. Все-таки посещение горской свадьбы у меня сохранилось как одно из самых ярких и сильных воспоминаний за всю мою 20-летнюю жизнь, которое не утеряло своих красок еще и доныне.
В этой поездке я впервые почерпнул очень много полезных указаний в отношении обращения с туземцами-мусульманами, что мне впоследствии оказало величайшую услугу при других обстоятельствах и в других странах. Самое же главное – эта поездка зажгла во мне давно таившееся желание постранствовать по свету, особенно в неизвестных и неиспорченных многолюдством частях света, повидать настоящие грандиозные горы, реки, моря и даже океан. Словом, все, что мне до сих пор еще не удалось видеть самому, но описание чего так всегда меня увлекало и увлекает. Пока же что, освеженный, я усердно принялся за свою обычную работу, а также стал подготовлять 10-летнего Колю, моего ученика (сына чиновника) к поступлению в 1-й класс военной гимназии, заполняя этим свой досуг.
На лето занятия в батарейной школе прекращались. В присутствии комиссии, по назначению командира батареи, был произведен строгий экзамен всем учащимся в батарейной школе. Почти без исключения все ответы[были] признаны отличными. Я искренно был рад и удовлетворен. Занятия с учеником Колей тоже шли успешно.
Кажется, в конце июня из бригады пришло такого рода циркулярное приказание: «По приказанию штаба войск наместника Кавказа немедленно укомплектовать недостающее число офицерских чинов в батальонах, батареях и сотнях, откомандированных в Закаспийский край в состав бывшего отряда генерала Лазарева. Во исполнение сего от 20й артиллерийской бригады немедленно командировать одного обер-офицера для укомплектования 3й легкой батареи тоже бригады. Командир бригады предлагает занять эту вакансию по добровольному желанию, а не по назначению. Список желающих штаб бригады просит незамедлительно представить с первой же почтой».
Леонид Петрович Софиано
Узнав эту новость, я немедленно явился командиру батареи п[олковни]ку Рыпинскому и просил внести мою фамилию в список. Он с иронией пожал плечами и сказал: «Не знаете, о чем просите. Да это верная погибель от лихорадки или от тифа раньше, чем вы увидите какого-либо неприятеля!»
Но я остался непреклонен и просил позволения по личному делу съездить немедленно во Владикавказ. Никому не говоря о цели поездки, я в тот же день вечером уже был в штабе бригады, у старшего адъютанта капитана Загржецкого, хорошо ко мне расположенного. От него я узнал, что ответы от батарей получились отрицательными, ждут только ответа нашей батареи. Правда, от 2й батареи заявил желание ехать поручик Косторин, но он отличается слабым здоровьем и у него, кажется, есть невеста, так что он сильно колеблется. Командир бригады решил донести в Управление начальника артиллерии (генерала Софиано[66]), что желающих от бригады нет, а обер-офицеров в батареях всюду некомплект и послать некого. Пусть берут из России.
Михаил Дмитриевич Скобелев
Я с восторгом все это выслушал и с твердостью заявил о своем желании от 4й батареи быть посланным на укомплектование в Закаспийский край. Бригадный адъютант был изумлен и стал убеждать меня не делать этого, так как командир бригады решил уже этот вопрос отрицательно и приказал ему даже заготовить ответ. Я все же просил меня в списки снести.
На следующее утро, когда я явился командиру бригады, он с упреком мне сказал, что я расстраиваю его планы и ухожу из бригады, в которой я очень нужен.
– Косторин уже от своего намерения отказался, да я бы его и не пустил, он очень слабого здоровья. Но вы тоже должны отказаться, а то я лишусь единственного михайловца, который мне очень нужен, – сказал настойчиво генерал.
На моих глазах показались слёзы. Генерал Болтенко с удивлением, всмотревшись в моё лицо, сказал:
– Да что, вы никак расстроены моим отказом?!
– Ваше превосходительство, ведь попасть в такой поход и странствование – моя заветная мечта ещё с кадетских лет! – ответил я с трудом сдерживая своё огорчение.
– Ну, коли так, то грешно вам препятствовать. Поезжайте, и да хранит вас Господь Бог! – сказал на это с чувством бригадир, обняв и поцеловав меня в голову.
Я вышел от него сияющий и счастливый.
В штабе бригады я узнал, что временно командующим войсками Закаспийской области назначен герой турецкой войны генерал-адъютант Михаил Дмитриевич Скобелев[67], и на него возложено поручение восстановить честь русского оружия в Средней Азии; что г. Скобелев ещё в Петербурге, но уже дал знать всюду, что едет в Закаспийский край, к войскам. Газеты вскоре наполнились множеством разных известий о предстоящих событиях в Закаспийском крае, о новом вожде в нем российских войск. Общественное мнение и на Кавказе ожило: все зашевелилось, так как отряд г. Скобелева составлялся исключительно из воинских частей Кавказского округа, и многим предстояло теперь туда попасть. В штабе бригады была оформлена моя командировка с выдачей подъемных и прогонов. Здесь, по совету уже бывалых в Закаспии людей, я купил себе все, что нужно для походной жизни и работы в жаркой стране.
На мое счастье, сюда же приехал из Тифлиса назначенный на укомплектование в Закаспий от Кавказской гренадерской артиллерийской бригады поручик Юренев, с которым мы и решили ехать в Закаспийский край вместе. Мы торопились с отъездом, чтобы явиться в свои части раньше прибытия в Закаспий генерала Скобелева. Закончив все снаряжение, и простившись с начальством
