Шрифт:
Закладка:
Раньше мне всегда казалось, что спокойные и тихие парни — некий универсальный идеал, но теперь я готова была взять свои слова обратно. Вне зависимости от того, насколько громко вопил Гордей Змеев, как демонстративно задирал нос Платон или искренне тупил и лажал Иларион, с ними хотя бы все было предельно просто и понятно.
Их эмоции были ясными и очень выразительными.
Эмоции Лукьяна же смахивали на воду в мутной луже. Хоп — и оказывается, что это на самом деле пруд. А на дне раки, хищные рыбы и — чей-то скелет. Здравствуйте, добро пожаловать, вы скоро займете его место.
— Где же твой дух приключений? Твой азарт? Желание показать себя? — спросила я.
— Кому? Патологоанатому?
Я проигнорировала этот выпад.
— Где в конце-концов твой героический импульс?
В ответ Лукьян только тонко улыбнулся, и я на всякий случай отошла от него на пару шагов.
Весь мой опыт просмотра сериалов подсказывал — после таких улыбок человек обычно достает нож, а происходящее на экране размывает цензура.
Тем не менее просто взять и замолчать было выше моих сил. Тишина действовала на меня угнетающе, так что за неимением лучшего собеседника я предпочитала болтать с единственным умным и приятным человеком на этой пристани.
С собой.
— Кто бы мог подумать, что мы окажемся в подобной ситуации, — экспрессивно продолжила я. — Удивительно. Одни плюсы.
Вранье.
Плюсов не было.
Если только плюсы в карму. И, раз уж даже Лукьяна, глубоко верующего, или по крайней мере активно прикидывающегося таковым, это нисколько не прельщало, ситуация и правда была не ахти.
— Такое важное и благородное дело!
Мне казалось, что я убеждаю больше себя, чем Лукьяна, но даже во мне не было столько оптимизма.
— Ладно, — мгновенно сникнув кивнула я. — Хорошо. Ничего отличного тут нет, даже не близко. К тому же мы скорее всего умрем.
— Не сразу, — обнадежил меня Лукьян. — Сначала мы определенно помучаемся.
Впрочем, вам наверное уже давно интересно, о чем в принципе идет речь?
Как оказалось, подделать соглашение о помолвке было лишь половиной дела. Настоящий квест заключался в том, что его нужно было зарегистрировать в храме не позднее пяти дней с даты заключения.
А поскольку дату мы вписали задним числом, то времени у нас оставалось — ровно одна ночь.
За которую мы исписали столько бумаги, сколько не ушло за весь учебный год.
В итоге к жрецу-регистратору мы заявились без пяти минут до закрытия, с полной коробкой макулатуры и с чернильными пятнами на лицах.
— Проходите, — недовольно проскрипел он, бросив тоскливый взгляд на часы и поманил нас под боковую арку, где располагались столы, стеллажи и статуя Луланы — богини любви и брака, которая по легенде обманом вышла замуж за звездного дракона и родила все известные людям созвездия.
Ключевое тут — обманом, так что, полагаю, мы с Лукьяном были в вопросе предстоящего подставного брака образцовыми прихожанами. Мы определенно заслуживали благословения, одобрения и еще каких-нибудь божественных ништяков.
Но по тяжелому взгляду жреца-регистратора становилось понятно — с его точки зрения мы заслуживали разве что пинка под зад.
— Выписки из родовых книг есть, — принялся он проверять пакет документов. — Характеристики есть. Соглашение о помолвке е… Почему такое расплывчатое? — с подозрением посмотрел он на нас.
Потому что чернила еще не высохли.
— Это мои слезы, — невозмутимо пояснил Лукьян.
— Ммм, — протянул жрец. — Ладно. Протокол с подписями свидетелей… Почему все подписи одинаковые?
— Разные, — возразила я.
Хотя какое там, если за всех расписывался Иларион. Ему в случае, если бы все вскрылось, никто бы попросту не решился предъявлять какие-то претензии.
— Разные. Но почерк-то одинаковый.
— Это все уроки каллиграфии, — скорбно покачал головой Лукьян. — Испортили всем табели, настроение, аппетит и почерки.
— Но у жениха и невесты вот отличаются.
— Мы двоечники, — припечатала я.
Жрец хотел было сказать что-то еще, но его взгляд снова наткнулся на часы.
— Хухуху, ладно. Клятвы есть, опись приданого и выкупа… имеется.
— Что вы туда написали? — прошипела я, обращаясь к Лукьяну.
— Твой брат из всего вашего имущества помнит только серийные номера карет. Так что там все экипажи, которые он только смог вспомнить. Вашему отцу после такого, наверное, придется ходить пешком.
— А ты что отдаешь?
— Эм, свою чистую душу и вечную любовь?
— Старейшины родов, готовые подтвердить законность процедуры, отсутствие претензий сторон друг к другу и готовность нести ответственность за любые действия сопряженные с предстоящим браком, пришли с вами? — не обращая на нас никакого внимания продолжил жрец.
— Я сам себе старейшина, — кисло отметил Лукьян. — Подтверждаю.
Жрец выжидающе уставился на меня.
Я пальцем указала себе за спину. Туда, где с ноги на ногу переминался Платон, то и дело поправляющий накладную бороду.
Он усиленно закивал в ответ на слова жреца.
— А почему старейшина молчит? — нахмурился тот.
— Я немой, — сказал Платон. — Но я тоже подтверждаю.
Жрец прищурился.
Затем снова бросил взгляд на часы.
Он и без того задержался на работе на добрых десять минут.
— Что ж, кажется, все в порядке, — натянуто улыбнулся жрец-регистратор. — Пошлина за регистрацию процедуры составит десять империалов. Желаете оплатить на месте или выписать вам квитанцию?
Мы выбрали — оплатить на месте.
По нашим прикидкам так граф Флорианский должен был узнать о произошедшем не сразу, к тому же у него не было бы никакой возможности нам помешать.
Так что Платон ссыпал в ладошку жреца-регистратора горсть монет, а мы с Лукьяном стали обладателями почти одинаковых заверенных храмом грамот, подтверждающих, что когда-то там, в некоем далеком будущем мы вроде как планируем пожениться.
Если наберем достаточное количество гостей, конечно.
В качестве фамилии жреца-регистратора значилось — Змеев.
— Они реально расползаются по империи, — присвистнул Платон. — Алчные людишки.
И, пока алчные Змеевы расползались по империи в весьма физическом смысле, в метафорическом смысле по ней же расползались — слухи. Не империя, а океан после кораблекрушения нескольких сотен барж с горючим топливом на борту. Лично я определенно ощущала себя тем самым измазанным в мазуте пингвином. Потому что чем дальше, тем большим количеством дополнительной совершенно секретной информации обрастала запущенная в народ история Оленьки Ольховой о любви, мести и полной жести.
Поначалу Гордей Змеев, отвергнутый и обозленный на весь белый свет, из мстительных побуждений просто пытался побить Лукьяна на балконе академии. Потом к этому прибавились подробности о том, что помимо хлыста у него был кинжал, меч, сабля, лук, арбалет, пять склянок с
