Я ничего не ответила. Промолчать было лучшим решением. Потому что в ином случае я начну орать, и моя казнь состоится даже раньше, чем положено по сюжету.

— Потому что вы спасли Илариона, — наконец пояснила императрица. — Брак это в первую очередь политический союз. Но, как мать, я бы хотела, чтобы рядом с ним был человек, на которого можно положиться, которому можно доверять, который не отвернется от него в трудную минуту.

Вот это она, конечно, наворотила из одного моего импульсивного тупого решения. Надеюсь, похожая идея не стукнула в голову кому-нибудь из Змеевых.

Перед моим мысленным взором немедленно возникло надменное лицо Чеслава Змеева, нахмуренные брови ректора, где-то в воспоминаниях раздалось высокомерное фырканье Гордея.

Вот уж в какой семейке я бы точно не хотела оказаться.

К слову, почему все лавры спасителя года достались мне? Я не одна участвовала в спасении наших озверевших друзей, но Платона и Лукьяна почему-то никто не хотел отблагодарить выгодным предложением брака с кем-нибудь из юных родственниц императрицы.

Как несправедливо.

— Именно поэтому я выбрала вас, — улыбнулась императрица.

Интересно.

Интересно, знает ли об этом Иларион.

Хотя, кто его станет спрашивать, он в данном вопросе такой же заложник ситуации, как и я. Если он скажет “мама, ты обалдела”, его никто не поймет. Я из очень знатного рода, его отказ поддержать эту извращенную благодарность будет выглядеть таким плевком в сторону общественного мнения, что мы все захлебнемся.

— Я понимаю, что вам нужно время для того, чтобы обсудить это с семьей, — невозмутимо продолжила императрица. — В ближайшие дни я отправлю от имени дворца официальное письмо, но, думаю, вы можете уже порадовать родных этой новостью.

Мой родные так обрадуются, так обрадуются, я уже могу себе это представить.

Я не собиралась ничего обсуждать с семьей.

Это будет катастрофа.

Мне нужно отказаться прямо здесь и сейчас, но как? Как можно отказаться от такого предложения? Это не просто какая-то семья, это императорская семья. Если у меня не будет достойной причины для отказа, императрица на всю жизнь затаит обиду. Она, конечно, при любом раскладе затаит обиду, но все же не до такой степени.

Могла ли я сказать, что это невозможно, потому что невеста Илариона, Надежда Змеева, жива и здорова?

Нет.

Сначала я буду выглядеть сумасшедшей, затем мне придется объяснять, откуда я узнала об этом, потом я не смогу объяснить, и все немедленно решат, что в заговоре того лохматого года принимали участие Флорианские.

И тогда голова полетит с плеч уже не только у меня.

Что бы на моем месте сказала матушка?

“Учитывая непростую историю с предыдущей невестой цесаревича, полагаю, мы можем снизить стоимость приданого вдвое?” — не то.

Что бы на моем месте сказал Платон?

“Мвахаха, не дождетесь!” — еще хуже.

Что бы сказал граф Флорианский?

“Спасибо, нам не надо. Может, предложите кому-то еще?” — тоже не пойдет. Императрица же мне не пылесос по акции предлагает.

Мой мозг вскипел, лоб взмок от пота, я шевелила своим кривым умишком так лихо, как не делала этого еще никогда прежде. И наконец мне в голову пришел один возможный предлог для отказа.

— Боюсь, я не смогу принять это предложение, — со всем доступным при моих скудных актерских способностях сожалением сказала я, и прежде, чем императрица успела вставить хоть слово, добавила:

— Потому что у меня уже есть жених. Согласитесь, было бы в высшей степени неприлично нарушать нашу с ним ранее достигнутую договоренность, пусть даже помолвка с цесаревичем является мечтой всей моей жизни. Только представьте, какой вероломной я буду выглядеть в глазах общества! Ах, мне ужасно жаль, но я вынуждена огорчить вас и отказаться.

Лицо императрицы вытянулось.

Повисла тишина.

Далекий крик единственной чайки показался мне каким-то дурным предзнаменованием.

— Дафна, — медленно, едва ли не по слогам проговорила императрица, — у вас нет жениха.

— Есть, — не сдавалась я.

— У вас нет жениха, — покачала головой императрица. — О таких вещах всегда объявляют. Я не могу не знать, понимаете?

Теперь-то уж точно ни в коем случае нельзя было отступать, так что я покрепче сжала спрятанные под столом руки в кулаки и с независимым видом продолжила нести чушь.

— Помолвка состоялась совсем недавно, — вот только что буквально, в моей голове. — Об этом еще не успели объявить.

Императрица уставилась на меня.

Я уставилась на императрицу.

Эта битва взглядов могла бы длиться вечно, но, видимо, Лисафья Андреевна все же решила сжалиться надо мной и вместо того, чтобы покрутить пальцем у виска, спросила:

— Кто?

— А? — растерялась я и нервно захлопала глазами.

— Кто ваш жених, Дафна?

Вот засада.

Так далеко я все еще не распланировала.

По лицу императрицы пробежала тень, ее глаза заблестели от едва сдерживаемого гнева, и я искренне надеялась, что он направлен не на меня. Обманывала ли я ее? Да. Могла ли она быть уверена, что я ее обманываю? Нет. Потому что граф Флорианский славился своей нелюдимостью и неприязнью к публичным жестам, и его дети полностью переняли эти его черты. Во всяком случае, так говорили. Потому что ни на одном балу мы с Платоном так и не были замечены, оценить нас вживую было очень и очень сложно.

У меня мог быть какой-то там жених.

В теории.

Наверняка был, ведь только ненормальная станет врать о таком в лицо Ее Величеству.

И это в глазах императрицы означало, что кто-то очень сильно помешал ей, перешел дорогу, спутал карты, сорвал все планы, и кто бы это мог быть?

Были ли у меня вообще хоть какие-нибудь кандидаты?

Какое там. Я даже просто по именам помнила в лучшем случае человек десять.

Мой взгляд скользнул вниз, в горле запершило, я машинально потерла шею и — наткнулась на шнурок с лунным камнем.

Меня озарила блестящая догадка.

Я просто гений.

Если очень сильно прищуриться и отключить критическое мышление, даже найдутся некоторые аргументы в пользу правдоподобности выдуманной мной ситуации.

И в то же время это была ужасная идея, это был такой хлипкий план, что он держался буквально на соплях. На тех самых, которые я вместе с горькими слезами буду размазывать по лицу, когда у меня ничего не выйдет.

Я собиралась бросить кого-то под поезд, так что имело смысл выбрать того, кто уже и без того лежал на рельсах. К тому же у этого человека была своеобразная защита от козней императрицы. Пожелай она вмешаться, сам император остановит ее. Идеальный вариант.

— Это Лукьян Хилков, — наконец сказала я. — Он даже подарил мне