Шрифт:
Закладка:
3
Елизавета вздрогнула и подняла голову: она начинала клевать носом. Ею овладела вялость, и требовалось изо всех сил сосредоточиться, чтобы держать глаза открытыми. Она не могла понять, следствие ли это бессонной ночи или же симптом распространения по телу яда. В тысячный раз она покрутила больным плечом. Уже какое-то время плечо казалось одеревеневшим, область вокруг ранки болезненно покалывало, словно под кожей бежал низковольтный ток.
По всяком случае, аллергической реакции не последовало. Ни спазмов, ни избытка слюны во рту. Елизавета все еще была способна нормально дышать и говорить, — и это, будем надеяться, значило, что она не собирается упасть замертво от остановки дыхания. И все же укус скорпиона беспокоил ее. Она видела в каком-то журнале фотографию подростка, ужаленного змеей в голень. Вся его нога почернела и высохла, почти как у распеленатой мумии. И вполне вероятно, если она в ближайшее время не получит противоядия, то же случится и с ее плечом. Плоть омертвеет, вокруг зоны укуса начнет распространяться некроз — и постепенно поглотит плечо и руку, разрушая клетки и ткани, чтобы оставить бесполезную, дряблую конечность. И тогда единственным способом остановить этот процесс (в случае, если им удастся вырваться с острова) окажется ампутация.
Зед потянулся к Елизавете и накрыл ее руку своей — внезапно, неожиданно. Он повернулся, чтобы оказаться к ней лицом, придвинулся ближе. Его губы коснулись ее собственных, приоткрылись. Языки занялись поиском.
Сердце Елизаветы пустилось в галоп. В глубине ее сознания мелькнул вопрос, не наблюдает ли за ними Хесус — и она поняла, что ей все равно.
Значит, она все-таки нравится Зеду!
Его ладони соскользнули с ее талии на спину, просочились под резинку топика. Мягкие и теплые на ее обнаженной коже, они не остановились на достигнутом, продвигаясь все выше. Пальцы расстегнули лифчик. Лишь тогда ладони вновь устремились ниже, под поясок ее шортов, под резинку трусиков. С нежной страстью он поцеловал ее в шею — губы как крылья бабочки. Пощипал губами мочку уха. Вдоль ее позвоночника побежала зыбкая дрожь наслаждения.
— Зед…
И тогда его губы вернулись, чтобы унять ее собственные. Груди Елизаветы в чашечках расстегнутого лифа вжались в его грудь. Приподнявшись с пола, они оба сошлись и другими частями тел. Его возбуждение было очевидным.
Обе его ладони — теперь уже сильные, грубые — нырнули глубже под ремешок ее шортов, обхватили ягодицы, еще плотнее прижали ее к нему. Одна свернулась, чтобы опуститься вдоль внутренней поверхности бедра, подбираясь все ближе, щекоча и лаская…
Неожиданный шум заставил их отпрянуть друг от друга.
Елизавета распахнула глаза. В комнате непроглядный мрак, сплошная чернота. За то время, что она провела с сомкнутыми веками, кто-то потушил все свечи.
Хесус?
Где он?
Сердце так и неслось вскачь — но уже не от удовольствия, а от страха.
Шум повторился. Скрип ржавых петель?
— Что это было? — прошептала она.
— Дверца люка в полу, — пояснил Зед.
Зачем кому-то спускаться в подпол?
Или кто-то пытается оттуда выбраться?
— Зед…
— Тс-с!
Тяжелый удар: крышка люка отброшена на пол. Затем шарканье.
Кто-то поднимается по лестнице?
Елизавета запустила руку в кармашек шортов и вытащила оттуда зажигалку. Лихорадочно зачиркала. Металл трижды щелкнул о кремень, прежде чем искра подожгла струйку бутана, вызвав к жизни тоненький язычок пламени.
Вытянув перед собою руку с зажигалкой и подняв ее повыше, она ахнула.
Перед разверстым люком стояли две куклы. Они таращили на Елизавету свои стеклянные глазки, улыбаясь исподлобья. На одной была воздушная балетная пачка — и ничего больше, а голова казалась пересаженной от какой-то другой куклы: слишком велика для нее, да и оттенок кожи иной. На другой были грязно-белые ползунки, а лицо и конечности вымазаны сажей.
Они двинулись к Елизавете нетвердой походкой персонажей кукольного мультфильма.
Их брови поползли вниз, изображая гнев. Улыбки сложились в угрожающий оскал.
— Стреляй в них, Зед! — крикнула Елизавета, но с ее губ не слетело ни звука.
Полуголая кукла с пересаженной головой запустила пальцы в волосы Зеду и поволокла его назад, к черному зеву открытого люка. И исчезла там, унося жертву в свое логово.
Оставшаяся кукла склонила голову набок, изучая Елизавету.
Ползунки на кукле топорщились, заметила та. Они неплотно прилегали к телу — под ними было что-то еще. Множество бугорков двигались, извивались под мягкой тканью.
Из-за ворота ползунков выбрался черный скорпион. Он взбежал по лицу куклы и скрылся в ее волосах. За ним второй. Появились и другие — десятки, сотни скорпионов. Они сыпались из коротеньких рукавов и лезли через липучку клапана у промежности.
Зачумленная, сплошь покрытая насекомыми кукла подняла руки и открыла Елизавете свои объятия.
4
Елизавета проснулась со стоном: временно сбитая с толку, выведенная из равновесия. Клочья кошмара, шершавые и болезненные, еще клубились в ее сознании.
— Как ты? — тихо спросил Зед.
Елизавета оглядела комнату. Свечи еще горят. Хесус и Пита, кажется, спят, привалившись к стене напротив. Люк закрыт.
Она кивнула:
— Дурной сон приснился…
Потерла лоб кончиками пальцев. Это движение заставило Елизавету вспомнить о своем онемевшем плече, и она покрутила им на пробу.
— Еще болит? — спросил Зед.
— Немного, — призналась она.
— Все будет хорошо. Если ничего плохого не произошло за первые два часа после инцидента, ничего и не произойдет.
— Значит, ты — признанный эксперт по картошке и скорпионам?
Зед произнес, копируя ее акцент:
— Лас Фегас знает скорпионы.
— Ты прикалываешься?
— Самую чуточку.
— У тебя плохо выходит изображать русский акцент.
— Фиххня. Ниет нитшефо леххче.
— Вот и неправда. Нужно подтянуть горло. Я серьезно. И говорить прямо из глубины рта.
— Я ессъ цар Боррыс. Я заффоюу-у фею Эф-фрасию.
— Эффрасию?
— Евразию.
— Побольше тренировок, и у тебя получится… — Елизавета заметила, что Зед все еще прижимает свернутую в комок спортивную майку к ране в боку. И нахмурилась. — Кровь остановилась?
— Кажется, да.
— Кажется?
Морщась, он оторвал майку от раны. Елизавета склонилась взглянуть поближе — чистый разрез без опухших краев, заполненный черно-алой кровью, но, похоже, кровотечения больше нет.
— Все в порядке, — сказал Зед, снова зажимая рану майкой.
— Можно было бы продезинфицировать, но мы выпили всю водку.
— Все в порядке.
— Я могу принести немного воды, попробовать промыть…
— Ты сказала, тебе приснился дурной сон, — сказал Зед, меняя тему. — Что в нем было?
Елизавета замялась. Ей не нравилось быть отвергнутой. Она действительно переживала за Зеда, но тот явно не хотел, чтобы она тряслась над дырой в его боку. Может, тто и к лучшему.
— Куклы, — сказала она. — Две куклы вылезли
