был ему так уж антипатичен, но, честно говоря, он был рад от него избавиться. Словацкий оператор, казалось, вынашивал обиду на весь мир, и Джегер был уверен, что без него группе будет лучше. Вне всякого сомнения, на Дейла свалятся дополнительные трудности и чисто физически в одиночку ему будет сложнее. Но иметь дело с двумя операторами, готовыми в любую секунду вцепиться друг другу в горло, было весьма и весьма утомительно.

Один из них должен был уйти, и в интересах фильма уместнее было оставить в команде Дейла.

— Что бы ни случилось теперь с экспедицией, — продолжал оправдываться Краль, — мне кажется, вы поняли, почему я ухожу. Что бы ни случилось. Ну, по меньшей мере теперь вы в курсе почти всего, что не позволяет мне остаться с вами.

— Ты что-то пытаешься мне сказать? — спросил Джегер. — Ты нас покидаешь. Ты можешь говорить все, что считаешь нужным.

Краль покачал головой:

— Я все сказал. Удачи на избранном вами пути. Вы знаете, почему я к вам не присоединяюсь.

Мужчины довольно дружелюбно попрощались, и Джегер даже пообещал, когда все закончится, встретиться с Кралем в Лондоне, чтобы вместе выпить пива.

Их вышли провожать десятки индейцев. Джегеру показалось, что вокруг них собралась вся деревня. Но, когда он повел свою группу к кромке темных джунглей, он никак не мог отделаться от тревожного ощущения, возникшего у него при виде выражения лица Краля.

Джегер уже привык к кривоватой ухмылке словака, но, когда на какое-то мгновение он перехватил его взгляд, обращенный в сторону Дейла, у него внутри все похолодело: в этом взгляде светло-голубых, полуприкрытых веками глаз светилось торжество.

У Джегера не было времени размышлять над тем, что бы мог означать этот взгляд. Перед ними начиналась тропа, мимо которой посторонний наблюдатель прошел бы, не заметив ее, и их быстро поглотили джунгли. Но одна мысль все же засела у него в мозгу.

Поведение Краля много раз казалось ему несколько странным. В частности, у него вызвал недоумение эпизод на реке, когда Краль жаловался ему на Дейла и его выходку с тайной съемкой. Но только теперь отдельные эпизоды начинали складываться для него в целостную картину. Было в поведении Краля что-то благочестиво-показное, лицемерное. Его праведное возмущение выглядело настолько переигранным, как будто служило ширмой для чего-то еще.

Вот только что именно скрывалось за этой ширмой, Джегер не знал.

Он отогнал от себя эти тревожные мысли.

Как только они углубились в джунгли, он осознал, какой убийственный темп намереваются задать всей группе воины амагуака. Они перешли на медленный бег, в такт низкому гортанному и ритмичному напеву. Чтобы не отставать, выдерживая предложенную ими скорость, Джегеру требовалась максимальная концентрация сил и сосредоточенность.

Он покосился на Пурууэху, который занял место рядом с ним.

— А твое имя что-нибудь означает?

Пурууэха смущенно улыбнулся.

— Пурууэха — это такая большая гладкая красновато-коричневая лягушка с черными и белыми крапинками на животе. Перед тем как мама подарила мне жизнь, очень толстая лягушка пришла и села ей на живот. — Он пожал плечами. — Мы часто так называем детей.

Джегер улыбнулся:

— Значит, большой дикий кабан пришел и сел на твою мать перед тем, как она родила твоего брата Гвайхутигу?

Пурууэха расхохотался.

— Моя мама в молодости была отличной охотницей. Она вступила в свирепую схватку с диким кабаном. В конце концов она его убила, пронзив копьем. Она хотела, чтобы ее первенец обладал духом этого кабана. — Он посмотрел на старшего брата, возглавлявшего их колонну. — Гвайхутиге действительно достался этот дух.

— А что случилось с лягушкой? В честь которой назвали тебя?

Пурууэха поднял на Джегера неподвижный взгляд темных глаз.

— Моя мать была голодна. Она убила ее и съела.

Они несколько минут шли молча, а затем Пурууэха указал куда-то наверх:

— Вон тот зеленый попугай, который клюет большой плод, — это Туитигуха’йя. Его часто приручают. Его легко научить говорить, и он предупреждает людей, когда на деревню готовится напасть ягуар.

— Очень полезная птица, — отозвался Джегер. — Как его приручают?

— Вначале необходимо найти кустарник кари’рипохага. Срезаешь с куста пучок листьев и несколько раз ударяешь ими попугая — прямо по голове. И все — он приручен.

— Так просто? — поднял бровь Джегер.

Пурууэха засмеялся:

— Конечно! Многое становится простым, когда знаешь привычки леса.

Когда они проходили мимо какого-то гнилого бревна, Пурууэха провел ладонью по растущему на его поверхности черновато-красному грибу и поднес пальцы к носу.

— Гвайпева. У нее очень специфический запах. — Он похлопал себя по животу. — Вкусная штука.

Выдернув гриб с корнем, он сунул его в плетеную сумку на плече.

Еще через несколько шагов он показал на большое черное насекомое, вцепившееся в ствол ближайшего дерева:

— Тукурувапа’ара. Это такой кузнечик. Он грызет дерево, пока оно не упадет.

Когда они проходили мимо этого дерева, Пурууэха предупредил Джегера, чтобы тот смотрел под ноги, потому что тропинку покрывала какая-то извивающаяся лиана.

— Гуакагуа’ива — водяная лиана с шипами. Из ее коры мы делаем волокна, из которых плетем свои гамаки. Ее стручки похожи на бананы, а когда они лопаются, семена уносит ветер.

Джегер слушал его как зачарованный. Он всегда считал джунгли совершенно особой средой, был уверен, что чем больше их тайн узнаешь, тем более надежным союзником и другом они способны стать.

Вскоре Пурууэха приложил к уху ладонь.

— Ты это слышишь? Вот это прррикх-прррикх-прррикх-прррикх-прррикх? Это гуаре’иа — большая коричневая колибри с белой грудкой и длинным хвостом. Она поет только в том случае, когда видит свинью. — Он потянулся к луку. — Мясо для деревни…

Рука Джегера потянулась к карабину, а Пурууэха, натянув тетиву лука почти с него ростом, прямо у него на глазах превратился из переводчика в охотника. Будучи всего на дюйм ниже своего брата-воина, Пурууэха обладал такими же широкими плечами и мощной грудной клеткой.

Джегер подумал, что в сражении такую лягушку, как Пурууэха, одолеть совсем не просто.

Глава 48

В оставленной далеко позади деревне амагуака царила тишина. Нигде не было ни души. Лишь одинокая фигура стояла на открытой поляне, поглядывая на сереющее небо.

Человек сделал еще несколько шагов, выйдя из-под нависающих ветвей, и извлек что-то из кармана. Положив этот предмет, оказавшийся спутниковым телефоном «Турайя», на пенек, он присел на корточки под кустом и принялся выжидать.

Телефон пропищал один раз, затем еще и еще. Он принял достаточно спутников. Человек нажал кнопку «скоростной набор», а затем одну-единственную кнопку с цифрой.

После двух гудков в трубке раздался голос:

— Серый Волк. Говорите.

Губы Краля растянулись в тонкой улыбке:

— Это Белый Волк. Семеро ушли с двумя дюжинами индейцев. Они направляются на юг, назад к водопаду. Оттуда они пойдут по