Господи, я говорю совсем как Мэри.

Вздохнув, я иду вниз проверить, как там дела. Из прихожей я слышу рев двигателя и шорох колес по дорожке. Я выглядываю в окно. Это джип Алекса. Отлично.

Я вижу на кофейном столике в гостиной мокрое пятно, которое нужно вытереть, и иду на кухню за бумажным полотенцем. На полу, прислонившись спиной к плите, сидит Ренни, рядом стоит Рив.

– Риви, я, по-моему, я напилась, – она мотает головой, ее лицо закрыто волосами. – Отвези меня, пожалуйста, домой.

Я не могу поверить. Она выпила всего два стакана пива. Я видела, как она однажды выдула за час упаковку пива и осталась совершенно трезвой.

– Ух-ты, а я и не заметила, что бы ты так уж много пила, – говорю я.

Ренни резко фокусирует на мне взгляд.

– Может, мне кто-то что-то подсыпал в пиво?

Меня шатнуло.

Рив встал.

– Рен, сколько ты выпила?

– Не знаю, – стонет Ренни, снова изображая пьяную. – Я не считала. – Это точно спектакль. Она пробыла на вечеринке каких-то полчаса, и секунду назад была в полном порядке. – Я сама доеду. Не хочу, чтобы ты уходил раньше времени.

– Я не позволю тебе ехать в таком состоянии, – говорит он, мотая головой.

Он помогает ей подняться, и Ренни обнимает его за шею.

– Ты – лучший, Риви, – вздыхает она, закрывает глаза и прижимается в его груди.

– Иди забери свое пальто. Я буду ждать тебя у выхода.

– Ладно. Только быстрее. – Она удаляется нетвердой походкой.

– Я просто подброшу ее до дома, – говорит мне Рив, когда она скрывается из виду.

Я складываю руки на груди и бросаю на него тяжелый взгляд.

– Мне только непонятно, что она тут делает?

Рив напрягается.

– Она здесь из-за нас, Лил. Мы все ее друзья. Что она должна была делать? Сидеть в одиночестве дома?

Я чувствую, как кривятся мои губы. Сколько раз Ренни меня так подставляла?

– Не нужно ее защищать.

– Я знаю, что она часто ведет себя, как последняя стерва, но в душе она хорошая девчонка, – Рив проводит рукой по волосам и смотрит на входную дверь. – Послушай, я только ее довезу до дома и сразу обратно.

Я поджимаю губы.

– Не трудись. Скоро я всех разгоню, – перекинув волосы через плечо, я добавляю. – Кстати, знаешь, Алекс уже уехал.

Рив презрительно усмехается.

– Отлично. Богатенькому мальчику негоже общаться с босяком.

– Рив!

– Риви! Я готова! – доносится от двери голос Ренни.

Он оглядывается.

– Давай я с этим разделаюсь, а потом приеду тебе помочь убраться в доме.

– Я сама справлюсь.

– Ты на меня злишься? – говорит он с раздражением.

– С какой стати? – отвечаю я холодно.

Рив хватает меня за руку.

– Я клянусь, что приеду через 20 минут.

Мне хочется ему сказать, чтобы он не приезжал, но я не могу заставить себя произнести эти слова. Мне хочется, чтобы он вернулся. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать.

Я поправляю складки на юбке.

– Ладно. Если ты так хочешь.

Убедившись, что рядом никого нет, Рив целует меня в лоб, достает из кармана ключи, просит меня оставить ему кусочек пиццы и удаляется.

Через час все уходят, Эш предлагает остаться помочь, но я отказываюсь. Едва выставив ее за дверь, я несусь в спальню и переодеваюсь в симпатичную пижаму: розовую майку с кроликом и шорты. Трясущимися от волнения руками я наношу на лицо лосьон, прыскаю в ложбинку на затылке немного моих любимых духов, собираю волосы в пучок, потом снова распускаю.

Я еще никогда не оставалась наедине с парнем в своем доме. Может случиться все, что угодно.

Мне не хочется, чтобы дело зашло дальше поцелуев. Ну ладно, хочется, и в то же время нет. Я еще не готова. А еще до сих пор злюсь. И точно скажу Риву пару ласковых. Потом мы сядем внизу на диван, и там все и произойдет.

Пока жду, я убираюсь в гостиной, выбрасываю кучу пластиковых стаканов, вытираю столики, взбиваю подушки на диване. Рива все нет, и я достаю пылесос. Проходит еще один час, и кухня тоже становится чистой, весь дом в целом теперь выглядит, как всегда. Я кладу не на бумажную, а на красивую тарелку пару кусков пиццы, заворачиваю в пленку, чтобы подогреть, когда он придет.

И после всего этого мне приходит сообщение: «Я застрял у Ренни. Сегодня вечером уже не вернусь». Я перечитываю его дважды, вдруг я что-то не поняла. Он меня бросил. Ради нее.

Мы с Ренни никогда не влюблялись в одного и того же парня. Она меняла одно увлечение на другое, ей нравились наглые и громкие, с которыми никогда не понятно, встречаются ли они с тобой от скуки или вполне серьезно. Она влюблялась в тех, с кем она чувствовала себя неуверенно. А Ренни всегда была уверена в себе.

Единственный мальчик, в которого влюбилась я, был Патрик Де Брассио. Да и то это сложно назвать настоящей влюбленностью. Он был мне как старший брат, с которым никогда ничего далеко не зайдет. Я была для него младшей сестренкой, ребенком.

У нас с Ренни не было перекрестных влюбленностей, разве что летом перед девятым классом. Мы с Ренни и Кэт еще были друзьями. Но это произошло, когда мы с Ренни остались вдвоем.

Мы встретили мальчика, который продавал мороженое. Он приехал на остров на лето и выглядел нашим ровесником, скорее всего ему было не больше пятнадцати. У него были темно-русые волосы, маленький рот, и жилистое тело, но глядя на него, уже можно было сказать, что он вырастет высоким и сильным. Я видела его уже дважды, и оба раза пропускала Надю вперед, чтобы он сам взял с меня деньги. Мне нравились его веснушки, нравилось, с какой аккуратностью он накладывает ложкой мороженое. У него получались идеальные шарики.

В тот вечер народу почти не было. Я пыталась решить взять ли мне клубничное мороженое с базиликом или черничный сорбет, но не набиралась смелости попросить его дать мне попробовать оба. Но Ренни вдруг перегнулась через морозильную камеру и спросила.

– Сколько тебе лет?

В то лето Ренни частенько заговаривала с незнакомыми мальчиками, парнями, которые приехали на остров на неделю, месяц, либо все лето. Кэт иногда даже проводила с ними время, а мне всегда было за нее немного стыдно.

Он вскинул голову и перестал протирать прилавок.

– Зачем тебе это знать?

– Потому, что здесь работать разрешается только, если тебе уже исполнилось 16, а тебе явно меньше, – сказала Ренни категорично,