Энцо Феррари приехал в Брешию во вторник, 23 апреля. Он впервые появился на публичном мероприятии в своей новой роли. И впервые за двадцать лет он вышел на гонку без кепки «Альфа-Ромео». Его столь быстрому возвращению в мир автоспорта удивились немногие. С ним была вся его команда, включая пилотов и механиков гонки – Джованни Миноцци для Аскари (они были кузенами) и опытный испытатель «Авто-Авиа-Производства» Энрико Нарди, человек, который провел большую часть тестов «815» для Рангони Макиавелли.

В пятницу, 26 апреля, две «815» представили на процедуру технического контроля на площади Виттория в Брешии. На длинном капоте были нарисованы гоночные номера: «65» у Рангони Макиавелли, «66» у Аскари. Машины были покрашены в традиционный для итальянских автомобилей красный цвет. Но это был более темный красный, чем у «Альфа-Ромео» и «Мазерати», которые также отличались друг от друга – цвет «815» был скорее амарантовым.

Над решеткой радиатора не было желтого прямоугольника с черным Гарцующим жеребцом, который был на машинах, когда они покидали мастерскую «Туринг», и который можно увидеть на фотографии «815» Аскари в Милане – эта фотография, кстати, была в пресс-релизе, который организаторы «Милле Милья» выпустили перед гонкой. Предупредила ли «Альфа-Ромео» Феррари, чтобы он не использовал символ жеребца, принадлежавший Скудерии, или же Энцо самостоятельно решил не раздражать руководство миланской компании – неизвестно.

Две «815» были среди последних машин, представленных на технический контроль. На следующий день, в субботу, 27 апреля, оба автомобиля несколько раз проехали по длинным прямым участкам дороги в окрестностях Кремоны. Максимальная скорость была впечатляющей. Однако надежность все еще вызывала сомнения. Феррари не питал себя иллюзиями и раньше, и уж тем более не начал бы заниматься этим в сорок два года. Независимо от внешних факторов, он рассматривал «Милле Милья» этого года в первую очередь как своеобразное первое настоящее испытание гонкой. Единственное, чего он действительно хотел, – не потерять лицо. Как следствие, в тот вечер он посоветовал своим двум пилотам ехать на следующий день осторожно.

В воскресенье, 28 апреля, «815» Лотарио Рангони Макиавелли стартовала в Первом Гран-при Брешии «Милле Милья» в 6 часов 21 минуту утра. Минуту спустя отправился Альберто Аскари. Старты начались почти за два с половиной часа до этого, в четыре утра. Утро было влажным и облачным. Прогнозы погоды не исключали дождливую гонку. Феррари ждал свои машины в Кремоне.

Первой мимо него проехала машина Рангони Макиавелли. Но машина Аскари была следом за ней – явный признак того, что из двух более быстрым был сын Антонио. Тем не менее, он был и первым выбывшим. Несмотря на рекомендации Феррари, его пилоты с самого старта погнали во весь опор, борясь со временем, с соперниками, но прежде всего – друг с другом.

Между Кремоной и Мантуей, на первом круге, «815» Аскари обогнала своего близнеца и вышла вперед в классе 1500, он же – категория «Национальный спорт». Мантую Аскари прошел под внимательным взглядом Тацио Нуволари, в тот раз находившегося в отпуске. Но на втором круге у его «815» сломался рычаг, и паре Аскари – Миноцци пришлось завершить гонку. В этот момент обе «815» были на первом и втором месте в своем классе, на двенадцатом и тринадцатом месте в общем зачете.

Лидерство в классе перешло ко второй «815». Уверенно ведя свой болид, Рангони Макиавелли сохранял позицию в гонке круг за кругом, постепенно увеличивая свой отрыв от второй машины, и его максимальный гандикап достигал тридцати трех минут. Несмотря на недостаточную подготовку, «815» моденского маркиза, казалось, держала удары изнурительного марафона. На третьем круге она была одиннадцатой в общем зачете. На следующем круге – десятой. Но на предпоследнем единственная оставшаяся в гонке «815» начала испытывать проблемы с устойчивостью. Маркиз решил продолжить гонку, несмотря на противоположное мнение своего опытного co-équipier[47]. В какой-то момент он был вынужден использовать только три передачи. Это было подготовкой к капитуляции, которая неминуемо состоялась в Манербио, в начале последнего круга.

Результат гонки, конечно, не порадовал Феррари: пусть за день до старта он реально смотрел на свои возможности, но в ходе гонки не мог не надеяться завершить ее заслуженной победой в своем классе, мечта о которой рухнула всего в ста километрах от финиша. Главной причиной двойного схода он рассудительно назвал «спешку, с которой была создана эта машина».

Однако эта первая гонка, помимо сожаления о том, что можно было сделать больше, дала Феррари рекорд времени круга в своем классе, который Рангони Макиавелли установил на «815» со средней скоростью 122 километра в час и максимальной скоростью 172 километра в час.

Пресса благосклонно приняла как результат испытаний «815», так и сам автомобиль в целом: «“815“ убедила в том, что у нее есть то, что называется “качествами“», – читал Феррари в L’Auto Italiana. «Не все узлы этой первой, экспериментальной версии могли выдержать такие нагрузки “Милле Милья“, как средняя скорость 146 километров в час, и вряд ли кто-то мог ожидать, что она доедет до финиша, но результаты этого испытания были убедительными и достойными похвалы».

Глава 20

Война и мир

Отзывы в прессе, несомненно, были приятны Феррари, и он понимал, что с кое-какими грамотными настройками, а также доработкой, сделанной без висящего над ним дамоклова меча в виде короткого срока, как это было перед «Милле Милья», «815» могла бы разыграть свою карту среди спортивной клиентуры, которую он терпеливо накапливал в течение десяти лет. Впрочем, как только Германия, Англия и Франция достигнут какого-нибудь перемирия, война в Европе неизбежно закончится, и повседневная жизнь, включая спортивные соревнования, наверняка возобновится.

Мечты о производстве оставшихся восьми экземпляров «815» рассеялись с рассветом 10 мая 1940 года. В то утро войска Гитлера вторглись в Бельгию, Нидерланды и Люксембург. Странная война завершилась. Началась Битва за Францию. Ровно через месяц Бенито Муссолини объявил войну Франции и Англии, и Италия вступила в конфликт, который, начавшись как европейский, вскоре стал мировым.

Феррари не был сторонником политики вмешательства в период Первой мировой войны, когда он был молод и полон энтузиазма. И, конечно же, он не был им сейчас. Как и многие, в первое время он думал, что война вскоре закончится. Однако когда завершилась Битва за Францию и началась Битва за Англию, он быстро осознал, что война закончится нескоро. А на войне гонкам места не