– Да, конечно. Рад снова вас видеть. И, конечно, вы знаете мистера Хиггинса, лучшего возничего скорой помощи в Белвью.

Хиггинс приподнял шляпу.

– Как поживаете, мисс?

– Здравствуйте, мистер Хиггинс. – Она повернулась к Новаку. – Кто присматривает за моргом?

– Мой коллега, мистер Брэнсон. Им не хватало персонала скорой помощи, поэтому я вызвался добровольцем. Подумал, что было бы здорово для разнообразия прокатиться на карете скорой.

– Вы приехали, чтобы забрать тело?

– Больница получила запрос приехать в доки, но нам не сказали, зачем, – сказал он, когда они с Хиггинсом вытаскивали носилки из задней части кареты.

– Возможно, вас ждет больше интересного, чем вы рассчитывали.

– Почему это?

– Произошло убийство.

Глаза Новака расширились.

– Вы сказали убийство?

– Да. Вот почему тело охраняет так много полицейских.

Новак уставился на стену синих мундиров на противоположной стороне набережной.

– Что случилось?

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы могли мне рассказать. Полиция слишком занята, чтобы отвечать на вопросы.

– Я посмотрю, что смогу выяснить. Вы хорошо ладите с лошадьми?

– Я научилась ездить верхом в возрасте десяти лет.

– Не могли бы вы подержать Джереми? – спросил он, указывая на буланого, запряженного в карету скорой помощи. – У него есть склонность уходить в сторону.

– Я была бы рада, – сказала она, беря поводья. Джереми пару раз тряхнул головой и громко фыркнул, прежде чем прикусить ее плечо своими большими губами.

Хиггинс ухмыльнулся.

– Вы ему нравитесь. Джереми не ведет себя так со всеми.

– Ну что ж, Хиггинс, – сказал Новак, поднимая носилки, – пойдем заберем это тело?

– Да, – ответил он, берясь за свой конец носилок.

Глядя им вслед, Элизабет задавалась вопросом, что на самом деле известно полиции, что они скрывают… и почему.

Глава 46

– Этот детектив Бирнс действительно молодец, – сказал Виктор Новак, когда они с Хиггинсом вернулись к машине скорой помощи, неся тело жертвы. Она была совсем юной девушкой, и Элизабет было противно от мысли о том, что ее тело лежало распростертым на жестком деревянном причале, пока на него пялилась куча полицейских. Сейчас, когда она лежала на носилках, ее темные волосы спутались и прилипли ко лбу, влажная одежда прилипла к телу. Несмотря на то, что день был душный, она выглядела замерзшей. Элизабет захотелось укутать ее одеялом и увести подальше от жадных глаз толпы репортеров и фотографов, собравшихся вокруг кареты скорой помощи.

Но ее взгляд привлекло что-то, прилипшее к волосам девушки – похоже, это были перья, но не чаек. Они выглядели мягкими и пушистыми. И хотя они были обесцвечены, выглядело так, будто изначально они были белыми. С ее шеи свисало украшение на кожаном ремешке, Элизабет узнала в нем анкх – древнеегипетский символ.

Она оглядела толпу репортеров. Были представлены большинство крупных ежедневных изданий: «Таймс», «Уорлд», «Сан», «Трибюн», а также «расистская газетенка» «Дейли ньюс». Пришли также репортеры из нескольких небольших газет, включая «Штатс-цайтунг» и «Нью-Йорк стар».

Элизабет стояла рядом с Кеннетом Фергюсоном и Фредди, пока репортеры засыпали Новака вопросами.

– Что вы можете нам сказать? – крикнул репортер «Трибюн», высокий мужчина с жиденькой бородкой и усами.

– Пока мы не можем установить личность жертвы, – ответил Новак. – Но, очевидно, один из полицейских узнал в ней хорошо известную проститутку…

– Держу пари, что он прав, – сказал Гарольд Сайкс. Его замечание было встречено всеобщим хихиканьем в толпе.

– У нее есть имя? – крикнул другой репортер.

– Она известна как Мэри из «Сумасшедшего дома», но, – Новак сделал паузу, чтобы дождаться второй волны издевательского смеха, – ее зовут Мэри Маллинс.

– Что это у нее на шее?

– Похоже, это ювелирное изделие.

– Вы думаете, оно имеет какое-то значение?

– Этот вопрос лучше задать полиции. Насколько я понимаю, скоро состоится пресс-конференция.

После еще нескольких вопросов фотографы столпились вокруг тела бедной девушки. Все наперебой старались сделать лучший снимок. Новак и Хиггинс терпеливо наблюдали – очевидно, они верили в свободу прессы больше, чем столичная полиция.

– Это неправильно, – пробормотал Кеннет Фергюсон. – Мы не должны были узнать это от возничего скорой помощи – это должны были сказать чертовы полицейские.

– Бирнс дает пресс-конференцию перед зданием мэрии через час, – сказал репортер «Трибюн».

– Неужели? – пробормотал Фергюсон. – Это будет настоящее развлечение.

Элизабет подумала, что его антипатия к шефу детективов, похоже, была чем-то большим, чем просто обычная враждебность. Это было похоже на вендетту.

– Как она умерла? – крикнул Гарольд Сайкс.

– Есть явные признаки удушения, – сказал Новак. – Но причина смерти еще не установлена. – Казалось, он наслаждался тем, что был в центре внимания. Элизабет не могла держать на него зла – достаточно скоро он застрянет в помещении среди холодных, разлагающихся трупов, так почему бы не насладиться этим кратким проявлением внимания?

Через некоторое время журналисты разошлись, вернувшись к своей работе, чтобы написать свои репортажи. Другие отправились в мэрию, чтобы успеть на пресс-конференцию детектива Бирнса. Элизабет и ее коллеги задержались, пока Новак и Хиггинс укладывали тело Мэри Маллинс на заднее сиденье кареты скорой помощи. Элизабет была рада видеть, как они с заботой и уважением отнеслись к бедной девочке, аккуратно уложив ее в карету, прежде чем закрыть и запереть на задвижку задние двери.

– Могу я позже зайти и поговорить с вами о выводах коронера? – спросила она Новака.

– Если хотите. Возможно, мы что-нибудь узнаем уже завтра днем.

– Ну что ж, – сказал Фергюсон, когда карета скорой помощи загрохотала по булыжной мостовой Саут-стрит, – вы ему нравитесь, не так ли?

Она уже собиралась ответить, когда внезапно увидела, как к ним бежит детектив Томас Бирнс, словно бык на свободе, размахивающий номером «Геральд» в сжатом кулаке.

– Фергюсон! – взревел он. – О чем, черт возьми, ты думал, старый идиот?

– Боюсь, вам придется быть более конкретным, – спокойно ответил редактор.

– Я говорю об этом! – сказал он, размахивая газетой, как будто это был меч. – Публикуешь это проклятое письмо, вместо того чтобы принести его мне. Это дело полиции, а не для широкой публики!

Фергюсон пожал плечами.

– У меня не было возможности узнать, связано ли это с убийством Салли.

– Это мне решать, а не тебе! – Его лицо было цвета сырого баклажана. При каждом слове с его губ слетала слюна.

Фергюсон казался невозмутимым.

– Неужели?

– Я сыт по горло тобой, чертов vazey gombeen, – пробормотал Бирнс, его ирландский акцент усилился.

Элизабет слышала достаточно ирландского сленга, чтобы понять, что gombeen – это теневой делец, стремящийся быстро получить прибыль. Хотя она и не знала, что означает «vazey»[49], но была уверена, что это не комплимент.

– О да, теперь ты понял,