но растворится в общем сплаве, составляющем Вечность.

— А вы не боитесь, — впервые решилась перебить рассказчика Диз, — что однажды кто-то больше не захочет погружаться в сон, а захочет, чтобы другие стали его Вечностью навечно?

— Нет, что вы! — смесь изумления и страха отразилась на лице Енисея, и Сейвен очередной раз подивился невероятной человечности робота. — Это невозможно! Никто из здесь живущих не имеет контроля над этим процессом. Просто когда подходит цикл, человек исчезает, а после возвращается в то же место, откуда был взят. Для большинства этот процесс незаметен. Но если… Если увеличить число ввергнутых в Вечность, то… Ее размеры увеличились бы. И… И те, кто, как вы говорите, не пожелал бы погружаться в сон, бытовали в мире куда более просторном. К слову, в этом не было и нет нужды. Вечность достаточно широка, чтобы обеспечить простор каждому. Но, несмотря на замедление биохимических процессов, физические тела не вечны. Кончина неминуема. И с каждой смертью Вечность уменьшается. Если использовать привычное исчисление времени, то за четыре тысячи фаз Вечность сократилась на пять процентов.

— И она всегда такая? — спросила Разиель. — Я хочу сказать, все это время Вечность была такой, какая теперь?

— О, нет. Например, парк, который мы пересекаем, существует всего пятьсот фаз. А прежде на его месте был огромный водоем, используемый местными жителями для подводного плавания и спорта. Он был разбит на несколько сегментов, и в каждом из них существовали свои уникальные условия. Менее значимые изменения происходят чаще, но не иначе как с согласия единства.

— А для чего они нужны, эти изменения? — поинтересовалась Лейла. — Бывшее приходит в негодность?

— Нет. Просто наскучивает.

Парк закончился, и ему на смену пришли жилища. Архитектура строений значительно отличалась от той, какая осталась в реальном Мегаполисе. Если наяву возвышались стройные конструкции из металла и стекла, то во сне они состояли из какого-то пористого материала, пахучего и твердого. Формы не подчинялись симметрии, пропорциям, как и любым другим законам градостроительства. Складывалось впечатление, будто жители ваяли, руководствуясь одной лишь скукой. Цвет зданий обуславливался освещением: чем ярче были лучи света, тем темнее становился дом, а недостаточно освещенные участки сияли белизной. За счет этого гибкого баланса здания не подчинялись свету и тени. «Интересно, как бы это все смотрелось ночью?»

Они пересекли жилой район и очутились на площади, заполненной людьми. Поднявшись на небольшую возвышенность, служившую, видимо, сценой, взгляду открылось грандиозное столпотворение. Казалось, будто площадь устлана снежным ковром. Люди стояли молча, без движений. Взгляды каждого были обращены к центру площади, где угадывалось смутно знакомое изваяние — черная капсула на невысоком пьедестале.

— Енисей, скажите, — обратился к провожатому Сейвен. — Вы упоминали некоего Властителя, существо заставившего Кетсуи-Мо развязать войну…

— Да.

— Где он теперь? Вы сказали, что он заточен в ментальную тюрьму. Он… Здесь?

— Именно так. Он вон там, — и Енисей указал пальцем на черную капсулу. — Это — его существо. А они, все эти люди вокруг, и есть его тюрьма. Они, как прутья, как стены каземата, сдерживают его волю. Всегда. Один цикл явной фазы каждый житель Вечности проводит на площади, устремив свой взор на Властителя. Если лобная площадь опустеет, Властитель освободится и ввергнет мир в хаос. Не допустить этого — высшая цель народа Кетсуи-Мо.

— Ради этого… Сдерживания и была создана Вечность вместе с криогенной жизнью?

— Не совсем так. Двенадцать башен Мегаполиса были построены по замыслу Властителя. Истинные цели этих изваяний до сих пор остаются загадкой для Кетсуи-Мо, но, принимая во внимание предыдущие деяния Властителя, ничего хорошего ожидать не приходилось. Строительство заняло много времени и усилий, гораздо больше, чем воплощение всего прочего. Именно это истовое влечение явилось, хотя и косвенно, доказательством радикальных мер. Исходя из своих собственных умозаключений, совершенно не претендующих на истину, я могу сказать, что абсолютное свойство двенадцати башен и помещенного в них многочисленного народа сводится к слиянию их ментальностей в единое целое. Это свойство мы наблюдаем в форме окружающей нас среды. Но это всего лишь одно из проявлений тотального единения. Кто знает, чего добивался Властитель и как воспользовался бы сплоченной ментальностью народа.

— А спросить у него самого нельзя? — прямолинейно озадачил вожатого Зак.

— Вступать в контакт с Властителем запрещено.

— А верно, придется, — Моргот скрестил на груди руки, и они с Разиель переглянулись. — Моншер Енисей, как вы думаете, зачем мы пришли сюда? Для чего проделали трудный и лихой путь из внешнего мира в вашу страну?

— Вы приспешники Властителя?! — отпрянул в ужасе Енисей.

— Не принимайте намеки нашего друга всерьез, — примирительным тоном возразила Разиель, стрельнув глазами в Моргота. — Тем более что он не горазд в этом. Моргот хотел сказать, что судьба внешнего мира висит на волоске. И мы прибыли в Кетсуи-Мо в поисках последней надежды. Вам известно, откуда пришел Властитель? Откуда он появился?

— Нет. Он никогда не распространялся о своих истоках.

— А о Реликте? О сооружении на западном берегу континента, вам что-то известно?

— Простите, но я слышу об этом впервые.

Разиель кратко, но содержательно пересказала Енисею все, что было известно ей, и сделала это с таким изяществом, с такой выразительной оглядкой на угрозу захвата Реликта, что ее тревога буквально передалась провожатому.

— Мы склонны полагать, что, если правитель Гелионии доберется до Реликта раньше, чем мы узнаем, как его остановить, то Вербария плохо закончит. Потенциальная сила разрушения, заложенная в Реликте, неописуема. Неумелые или… Злонамеренные действия могут разрушить планету. А мой… Мой отец сделает это не задумываясь. Я это знаю лучше прочих. Если бы он мог, то разрушил весь мир уже давно. Но теперь у него появился реальный шанс исполнить это. И тогда… Тогда ни Мегаполис, ни Вечность не устоят.

— Но чем могу помочь я? Я всего лишь дозорный робот.

— Вы сказали, — вмешался Крайтер, — что Властитель летал на небесной сфере. У меня тоже есть такая. Именно с ее помощью мы пересекли горы и прорвались сквозь штормовой заслон. Я обрел ее в недрах Реликта, а это значит, что ваш Властитель уже побывал там раньше. Может быть, он знает, как управлять им. Или, по крайней мере, подскажет, как защитить его.

— Он этого не станет делать.

— Отчего же? — усомнилась Диз. — Неужели ему импонирует сгинуть вместе с остальным миром? Ведь существование, пусть и такое, все же лучше, чем смерть.

— Енисей, поймите, — голос Лейлы дрожал от волнения. — Мы отправились сюда без всякой надежды. Мы не смели и предполагать, что встретим вас. Нам просто ничего не оставалось. А теперь… Теперь у нас есть шанс помешать Делио