– Но они такие молодые, что годятся нам в дети, – сказала я.

Марк самодовольно ухмыльнулся:

– Как хорошо, что главный здесь я, а не вы. Секс хорошо продается в индустрии развлечений, и никто не хочет видеть стариков, занимающихся сексом на большом экране.

Джек нацепил на лицо улыбку, которая не была ни вежливой, ни дружелюбной, а означала предостережение.

– Но разве секс с несовершеннолетними не является противозаконным?

– Не смешно, – огрызнулся Харви. – Им обоим по тридцать. Они просто выглядят молодо.

– Да, это не смешно, – согласился Марк и, понизив голос, добавил: – И если я увижу хотя бы еще одну подстрекательскую новостную статью о моей книге или об этом фильме, я буду считать наш договор расторгнутым.

– Не думаю, что это разрешено, – сказал Джек, засовывая кулаки в карманы и принимая небрежную позу. – Особенно когда все это правда. Особенно реконструкторская часть. – Он усмехнулся, но я видела, как напряглась его челюсть, и знала, чего ему стоит держать себя в руках.

– Не подначивайте нас, – бросил Харви, топая обратно к дому. – И держите этих девиц-вандалов подальше от моей машины!

Оглянувшись на нас, Марк отошел и закричал киношникам:

– Перерыв окончен! И никто не пойдет домой, пока мы не закончим эту сцену.

Я взяла Джека за руку и пошла к дому.

– Пойдем внутрь. Уже почти темно, и ты знаешь, что с наступлением темноты начинают твориться странные вещи. Особенно когда Луиза видит, как Марк оболгал ее в своей книге. Большинство порядочных женщин не любят, когда их ложно изображают прелюбодейками, бросающими своих детей.

Приподняв бровь, Джек посмотрел на меня сверху вниз, и в его глаза вернулся знакомый свет.

– Я мало что знаю о порядочных женщинах, так что поверю тебе на слово.

Я покраснела, мучимая вопросом, помнит ли он наш поцелуй у подножия лестницы.

– Очень смешно.

Мы оба остановились и обернулись на звук машины, подъехавшей к дому. Хорошо знакомый грузовик с логотипом фирмы Рича Кобилта возвестил о прибытии нашего мастера на все руки, который, похоже, теперь также был на быстром наборе в телефоне у Марка.

Джек схватил меня за руку и повел к стене дома. Я сомневалась, что кому-то из нас хватит сил, чтобы справиться с другой проблемой. Или лицезреть самый низ спины мистера Кобилта.

Мы снова миновали «Феррари» Харви. Чувствуя головокружение, я попятилась назад. И вздрогнула от исходившего от машины холода, стекла вновь покрылись изнутри инеем. Там, на ветровом стекле, были те же самые слова, написанные задом наперед, которые я видела раньше. Девушка в опасности. Остерегайтесь высокого мужчины.

Джек потрогал стекло и повернулся ко мне.

– Это внутри.

– Я знаю. – Позади него я увидела спешащего в нашу сторону Харви. Схватив Джека за руку, я сказала: – Пойдем, я объясню позже.

Остаток пути до кухни мы проделали бегом, пытаясь избежать громких и изощренных ругательств Харви. Неожиданная тяжесть моей большой сумки напомнила мне о крошечном железном гробике и его обитательнице и обо всех остававшихся без ответа вопросах, которые не давали мне покоя почти так же, как и подвешенный статус моего брака.

Глава 20

На следующее утро я, вздрогнув, проснулась, слова на ветровом стекле плясали у меня перед глазами. Девушка в опасности. Остерегайтесь высокого мужчины. Ролодекс в моем мозгу пролистывал всех мужчин в нашей жизни и их приблизительный рост. Никто, кроме маленького ребенка, не мог бы назвать Харви высоким, поэтому я быстро его исключила из списка. Но было так много других претендентов, что мне требовалось составить таблицу. И на вершине списка будет Марк Лонго.

Я села в кровати, плохо понимая, где я, пока не вспомнила, что сегодня суббота и будильники меня не разбудили. Я прищурилась и посмотрела на часы у кровати – девять двадцать две, – а затем на пустые кроватки на мониторе радионяни. Даже Генерал Ли отсутствовал, вероятно, накормленный и нагулявшийся, пока я спала как убитая. Или как очень усталый человек, поправила я себя. Мертвые не всегда спят.

Я быстро приняла душ и оделась, после чего отправилась на поиски Джека и детей, уверенная, что они будут вместе, поскольку сегодня у Джейн выходной. Съемочная группа все еще снимала сцену с фонтаном, поэтому я впервые за неделю спустилась вниз не на цыпочках, в кои веки не боясь прервать сцену или столкнуться с Марком или Харви.

Я достигла нижней ступеньки, когда мое внимание привлек характерный стук закрывающейся дверцы напольных часов. Я замерла. Мне жутко хотелось его проигнорировать, особенно если это был призрак девушки с расплавленным лицом. Но за стуком вскоре последовали очень твердые и вполне реальные шаги по деревянному полу. Глубоко вздохнув, я медленно направилась в гостиную.

Сначала я почти никого не увидела, лишь легкое колыхание шторы предупредило меня, что я не одна. Я шагнула к окну и отдернула штору. За ней стоял Марк Лонго, лицом к плексигласовой панели, которую я установила, чтобы защитить детский ростомер Невина Вандерхорста, сделанный его матерью Луизой.

– Что ты делаешь? – спросила я, уверенная в том, что уже знаю ответ. – Разве тебе не полагается быть на съемочной площадке?

Марк с деланым удивлением посмотрел на меня. Он вышел из-за шторы и в очередной раз не стал изображать ни примирения, ни раскаяния.

– У нас перерыв – таковы требования профсоюза. Меня заинтересовал ростомер, и я решил воспользоваться возможностью и взглянуть на него. Я слышал о нем, но не думал, что он настолько важен, чтобы включать его в мою книгу.

Он лгал, но я ему подыграла.

– Знаю, – сказала я, не пытаясь скрывать свое презрение. – Самая важная часть истории Луизы и Невина Вандерхорстов – это любовь между матерью и сыном… То, что ты полностью проигнорировал в своей версии, а затем превратил в гадкую историю супружеской измены и отказа от ребенка. Так что не удивляйся, что Луиза зла на тебя.

Его губы побелели. Было видно, что он с трудом сдерживает гнев. Но его нежелание выплескивать свои истинные эмоции подсказывало мне, что он еще не закончил просить об одолжении.

– Но ты ведь можешь поговорить с ней, верно?

– Я уже сказала тебе…

– Я не об этом. – Он наклонился вперед, его голос звучал еле слышно, глаза бегали, как будто проверяя, что никто больше не слышит. – Я про потерянный бриллиант.

– Ты не хуже меня знаешь, что новостная статья, с которой все началось, основана исключительно на предположениях.

Он прищурился:

– Но есть фотодоказательство.