остаётся абсолютно спокойным. Этого крепыша, по-моему, вообще ничем не пронять.

— Ты наследник Мастера Конста, который был весьма неоднозначной фигурой. Носишь его кольцо и по сути являешься главой клана. Появился из ниоткуда. Говоришь, что узнал обо всём только несколько дней назад, но прёшь вперёд, как плотоядная черепаха, заметившая жаб. Обычно люди, впервые узнавшие о существовании Странников и путешествиях между мирами ведут себя совсем иначе, — выдаёт фразу за фразой, наблюдая за моей реакцией.

При этом не отвечает на мой основной вопрос по поводу подтекста его действий. Скорее всего, банально ждёт объяснений.

Какое-то время раздумываю. Рэхтон рассказал мне немало интересного. И пока не пытался ударить в спину, хотя такая возможность у Странника была. Не знаю, в чём именно заключается его интерес к моей персоне, но судя по всему, с моим убийством это никак не связано.

— Я случайно оказался возле скелета собственного деда. Буквально, волей случая. И нашёл там запись, сделанную на пирамидку. С весьма занятным содержанием — он рассказал, что его убила моя невеста, которая пропала одновременно с ним, пять лет назад, — определившись начинаю объяснять, но на последней фразе сбиваюсь. Горло чуть перехватывает от подступивших воспоминаний.

— Поиски сожрали все мои деньги и ресурсы, включая недвижимость. А потом я превратился в слабое подобие самого себя. Не жил, а существовал. Запись деда — первая реальная зацепка. Я хочу найти её и глядя в глаза, задать пару вопросов. Или хотя бы выяснить, как всё было на самом деле. Отсюда и бурное стремление идти вперёд, — заканчиваю немного путанно, но до них вроде бы доходит.

Несколько секунд стоит полная тишина. Потом Рэхтон откашливается, пытаясь изобразить деликатность.

— Ради чего ей убивать Мастера Конста? Он намекнул, кто именно стоял за этим ударом?

— Нет. Сказал, что неизвестно, на кого работала Ната, — отрицательно качаю я головой.

Спустя пару мгновений понимаю, что он по-прежнему смотрит на меня, ожидая продолжения и невольно усмехаюсь.

— Причины у неё были. Но ты же не думаешь, что я прямо сейчас выложу все свои секреты? Особенно, если вспомнить с каким выражением лица ты смотрел на меня буквально минуту назад? — добавляю в голос сарказма и здоровяк похоже немного смущается.

— Согласись, ты выглядел подозрительно, — коротко отвечает он, переглядываясь с Перри. Форинг почти незаметно двигает подбородком и Охотник продолжает.

— Я хотел посмотреть, как ты себя поведёшь, получив информацию. Определить, кто ты вообще такой и можно ли тебе доверять? Мастер Конст долгое время был главой клана из самого себя. А теперь внезапно объявляется его потомок, который спокойно может надеть его кольцо на палец. Что ещё это могло вызвать кроме подозрений? — к концу своей речи он слегка увлекается, повышая тон голоса.

А мой внутренний рационалист сразу цепляется за два интересных момента.

— Что изменилось? Раз ты хотел понаблюдать и оценить, как я себя поведу, почему решил раскрыть карты? И что не так с кольцом? — последние слова заставляют Синеру изумлённо вскинуть брови, а Рэхтон на момент застывает с открытым ртом. Даже на лице вечно невозмутимого Перри появляется недоумение.

— Это кольцо главы клана, осоку мне в рёбра. Если его наденет человек другой крови, его не ждёт ничего кроме смерти. А изменилось многое. Твой навык Следопыта, чёрная амва, оживающие статуи, убийство Стерфа. Искусственно созданные пустотники, это одно. Люди, использующие непонятную амву и способные перемещаться между мирами — совсем другое. После сегодняшнего, следовать старому плану было бы глупо, — он подводит небольшой итог сказанного, а я сразу улавливаю нестыковку.

— Думаешь, мой короткий рассказ поможет тебе определиться с доверием? Я же мог только что всё это придумать. Или разработать в качестве легенды, — такие мысли всё равно придут ему в голову, поэтому предпочитают озвучивать очевидный вариант самостоятельно.

Рэхтон какое-то время молчит, о чём-то раздумывая. Потом кивает на Перри.

— Некоторые форинги могут использовать амву не только для усиления тела и оружия. Вернее, такая возможность имеется абсолютно у всех. Но никто не спешит рассказывать об этом Медным. А если в человеке есть хотя бы немного крови Странников, то его потенциал расширяется ещё больше, — замолкает, а рядом слышится тихий голос самого крепыша.

— Рэхт так пытается намекнуть, что у меня есть способность определять искренность человека. Она редко даёт гарантированный результат, но в твоём случае я уверен. Я абсолютно уверен, что ты сказал нам полную правду. Вот и всё, — без особых эмоций заканчивает он.

Хм. Значит меня проверили на вшивость при помощи ходячего детектора лжи, после чего признали подходящим для откровенной беседы. Интересно.

На момент прикрыв глаза, делаю глоток кофе. Снова слишком большой объём информации. Безусловно, я этому рад, но вот мозг переваривает свежие данные с заметным скрипом.

Подняв веки, снова отпиваю уже успевший остыть напиток. Смотрю на Рэхтона.

— Теперь ты готов поговорить? — тот немедленно кивает, а я повторяю вопрос.

— Чем Домхан отличается от других миров? Что в нём такого особенного?

— Да ничего, на самом деле. Один из условно диких миров, где отсутствует цивилизация. Племена аборигенов с луками и копьями, которые живут сами по себе, никакой центральной власти, раздолье природы. Странникам разрешено брать самостоятельные контракты, при условии, что по возвращению они заплатят пошлину и доложат о выполненных заданиях, — рыжий верзила резюмирует свою речь, а справа от меня ворочается на своём стуле Вэнр.

— И какой размер пошлины? — иногда мне кажется, что поэта больше всего волнуют финансовые вопросы. По крайней мере, он постоянно акцентирует на них внимание. Хотя сам торговаться умеет не слишком хорошо — контракт с Парротом является тому наглядным подтверждением.

— Двадцать процентов. Стандартная комиссия, которую Обитель берёт со всех заказов, — Рэхтон озвучивает цифру, как нечто само собой разумеещееся, а вот мой форинг аж закашливается, поперхнувшись кофе.

Синклит берет свою долю,

А Странники платят за неё кровью,

Люди богатеют на чужой доле,

Пока их совесть гуляет в чистом поле.

Разразившись коротким стихом, замолкает. Я же усмехаюсь и снова обращаюсь к Рэхтону.

— Это необходимо как-то оформлять? Или достаточно устного рассказа о том, что произошло? — ожидаю услышать подтверждение второго варианта, с учётом технологического развития Домхара, но Охотник отвечает совсем иное.

— У каждого вождя племени есть что-то вроде печати. Алфавит у них отсутствует, но вот рисовать туземцы умеют. Если захочешь подрядиться там