на его голове, и вылетел из ворот. Водителем он был неважным, но, как и все итальянцы, он скорее отрекся бы от веры в святую Богородицу, чем признал этот факт. Феррари слушал, как его старый друг разгоняет маленький V12, и на лице его появилась широкая улыбка. Да, он тоже почувствовал сердцебиение этого существа и сгорал от нетерпения, предвкушая великую схватку с «Alfa Romeo», которая теперь непременно случится.

Она начнется в Пьяченце. Прошло два месяца с того момента, как скелет «125-й» впервые прокатился по дороге в Абетоне, и теперь настало время проверить крепость характера машины в соревнованиях. Многое поменялось. Бацци и его команда, работая заодно с Пьеретти и его маленькой бандой формовщиков по металлу, построили две полноценные «125-е». Им удалось этого добиться вместе с отчаявшимся Буссо, в одиночестве тянувшим на себе дизайнерский отдел. Лампреди не было. Он терпел запугивания Феррари и ежедневные препирательства с Буссо вплоть до конца марта, а потом, громко разругавшись с боссом, уволился и ушел работать в Isotta Fraschini.

Потеря Лампреди стала для Феррари шагом назад, но он не позволил ей помешать своим планам устроить «125-й» дебют в Пьяченце в мае 1947-го. Весь завод трудился долгими часами ради того, чтобы завершить сборку двух машин. Одна была полноразмерной, «толстокрылой» версией с лихим закругленным задом и выпуклыми крыльями. Другую механики окрестили «сигарой» за ее длинную, тонкую, трубовидную форму. Колеса в ней прикрывались маленькими крыльями мотоциклетного типа. Каждый автомобиль был лишен ярких опознавательных знаков, которые в будущем будут отличать большинство спорткаров «Ferrari» — речь об эмблеме с гарцующим жеребцом, радиаторной решетке а-ля «контейнер для яиц» и характерном логотипе «Ferrari» на крышке клапанной коробки двигателя. «Носы» «125-х» отличали довольно уродливые квадратные решетки с простыми горизонтальными прутьями. В лихорадочной спешке и стремлении поскорее вывести эти машины на гоночные трассы Энцо Феррари совсем позабыл об эстетической стороне дела. В конце концов, он отставал от графика на целый год, и возвращение к соревнованиям, неважно насколько скромным, было жизненно важным шагом.

А дебют в Пьяченце и вправду получится очень скромным. То был не этап Гран-при. Не смертельная битва с ненавистными «Alfa Romeo 158». Гонка в Пьяченце будет лишь простым заездом по городскому центру, устроенным местным автомобильным клубом. Сумма стартовых денег окажется весьма внушительной, поскольку Феррари по-прежнему оставался мастером переговоров. Разумеется, присутствие на гонке знаменитой Scuderia привлечет дополнительных зрителей, и зеваки будут охотнее стекаться к хлипким барьерам из тюков сена, тянувшимся вдоль трассы. Посему новым «Ferrari» щедро уделяли внимание на страницах местных спортивных газет. Команда дизайнеров из Портелло, в состав которой вернулся Коломбо, с нескрываемым интересом наблюдала за развитием ситуации, пусть и делала это на почтительном расстоянии. Они отлично знали, что этот заезд в Пьяченце был для Ferrari не более чем попыткой нащупать почву, попробовать себя, тогда как главной стратегией была реализация планов Коломбо по созданию версии болида с наддувом для Гран-при. Чего они, однако, не знали, так это того, что Буссо и Лампреди пришли к выводу, что планы эти по сути своей нереализуемы. Не успели подойти к концу последние часы подготовки машины к гонке в Пьяченце, а Буссо уже начал мощный рывок по модификации сырых концепций Коломбо и превращению их в полноценный работающий мотор.

Коломбо и его коллеги по Alfa Romeo знали наверняка, что даже Бацци со всем своим гением настройщика моторов сумел выжать из маленького V12 не более 115 лошадиных сил. Перед Буссо теперь стояли колоссальной сложности вызовы, если он, конечно, собирался превратить «125-е» в нечто большее, чем интересный спорткар низшей лиги, подходящий для соревнований на улочках маленьких итальянских городов.

Высшая ступень автоспорта, Формула-1, уже начала оформлять свой международный календарь соревнований, и первой гонкой пятиэтапного календаря должен был стать Гран-при Марны в Реймсе. Эта гонка должна была пройти в июне, за ней по порядку шли бельгийский Гран-при в Спа, итальянский Гран-при в Турине, швейцарский Гран-при в Берне и французский Гран-при в Лионе. Alfa Romeo была безоговорочным фаворитом, в ее распоряжении были не только лучшие машины, но и лучшая команда пилотов. Нино Фарина, которому было всего лишь 38 лет, пребывал на пике формы — он был номером один в команде, — а поддерживал его великолепный Акилле Варци, в свои 42 избавившийся от пагубного пристрастия к морфию и, как казалось, вполне готовый вновь гоняться на серьезном уровне. Заодно с ними был и Диди Тросси, экс-пилот Scuderia Ferrari: порой, когда звезды сходились, как надо, он мог пилотировать свой болид просто безупречно. Единственным неитальянцем в составе команды был учтивый Жан-Пьер Вимилль — этот бывший гонщик Bugatti дополнял собой и без того выдающуюся в плане мастерства и зрелости Alfa Corse.

Но до первого Гран-при в Реймсе оставался еще почти целый месяц, и это позволило Феррари успеть набрать пару дополнительных очков в свою копилку. Он воззвал к старому другу Фарине, призвав его защищать цвета команды, и звезда ответила ему согласием. В Пьяченце он будет управлять моделью «125S» (ведь машину теперь перепроектировали). Феррари хотел, чтобы за рулем другой «125S» (где буква S означала «sport») сидел пилот, которым он восхищался больше всех прочих, но Тацио Нуволари не мог ответить на его зов. Он заключил контракт с новообразованной конюшней Cisitalia, основанной туринским промышленником Пьеро Дузио — в ее составе Нуволари должен был участвовать в Mille Miglia в июне, и ухудшавшееся здоровье Тацио (он страдал от эмфиземы) помешало ему выйти на старт в команде прежнего босса. После десятилетий вдыхания выхлопных газов его легкие стали сдавать, и теперь Нуволари всякий раз заходился в кровавом кашле спустя всего несколько кругов после начала гонки. Он пробовал выступать в защитной маске нового образца, которая должна была очищать грязный воздух, но толку от нее было мало. В свои 55 легендарный Нуволари, казалось, близок к закату. Но пороха в пороховницах у него еще хватало, и Тацио с тоской и нетерпением ждал наступления того дня, когда его тело вновь сможет выдерживать большие нагрузки, и неважно за рулем какой машины — «Maserati», «Cisitalia» или новой «Ferrari». Если со здоровьем станет получше, заверял Феррари гонщик, он будет готов выступить за него в конце лета.

В поисках того, кто займет второе место в «125S», Феррари обратился к Франко Кортезе, уже завершавшему свою карьеру представителя Ferrari на рынке станкостроения, с которого компания стремительно уходила. Кортезе уже возобновил участие в гонках и в марте даже побывал в составе так называемого Цирка Дузио — группы из пяти пилотов-асов, в числе которых были Таруффи, Широн и блистательный 28-летний Альберто Аскари. Управляли они одноместными 1100-кубовыми болидами на базе Fiat. Кортезе