извлеченное из подвальных недр, выглядело довольно сносно, но сейчас, под ослепительным светом люстр из выдувного стекла, смотрелось нелепо и убого. К тому же от него попахивало нафталином. Чтобы побороть смущение, Келли прикоснулась к бриллиантовым сережкам-гвоздикам, но тут же прикрыла их волосами, заметив, каким пожаром горят массивные, инкрустированные самоцветами серьги в ушах у Дианы.

– Какой потрясающий вечер! – воскликнула Келли. – Диана, ты просто волшебница! Спасибо тебе за этот праздник! Сколько сил он у тебя отнял!

– Ах, пустяки. Мы его честно заслужили. Осень была просто сумасшедшей, – довольно улыбнулась Диана, даже не подумав разделить свой триумф с Марен, на плечи которой, по сведениям Келли, легло девяносто девять процентов организации сего торжества и которая в данную минуту несла мимо них поднос с закусками. С другой стороны, Диана оплатила девяносто девять процентов затрат.

– За тебя! – провозгласила Алисия тост за подругу.

Зазвенели, соприкасаясь, бокалы, и в залу вплыла сногсшибательная Саммер Кендрик в умопомрачительном изумрудно-зеленом платье. Волнующе покачивая бедрами, владелица «Духа Сиэтла», привилегированного салона красоты, вход в который предоставлялся только избранным посетительницам, направилась прямиком к Диане и ее окружению. Келли невольно залюбовалась ее летящей, грациозной и непринужденной походкой. Алисия, Диана и Августа распахнули приветственные объятия.

– У меня потрясающие новости про поступление. C пылу, с жару! – Саммер испуганно, по привычке, покосилась на Диану, словно ища ее одобрения. Диана каждый месяц оставляла в «Духе Сиэтла» сумму, покрывавшую регулярный ипотечный платеж Саммер, и та вовсю старалась угодить своей непревзойденной клиентке.

– Ух ты, – усмехнулась Диана. – И какие же?

– Джуни собирается присоединиться к команде по академической гребле в Брауне! – взвизгнула Саммер.

Новость эта, как гром, поразила присутствующих. Женщины натянуто улыбнулись и кисло поздравили Саммер. Видимо, не одну Келли потрясли ее слова. Джуни была прелестной и способной девочкой, однако она не посещала ни факультативы, ни дополнительные классы. А в Браун, как ни в один университет Лиги плюща, выстроилась длинная очередь из желающих. Все вопросительно уставились на Диану – ни для кого не было секретом, что ее дочь Тенли досрочно подала в него документы.

– Вот это новость, Саммер, – выдавила улыбку Диана, вертя на пальце кольцо с бриллиантом в пять каратов. – А я полагала, Джуни собирается присоединиться к команде по гребле в Вашингтонском университете.

– Ну, она до сих пор не подписала письмо о намерениях. А тренер из Брауна как увидел ее на летних гонках, так и вцепился в нее мертвой хваткой, – смущенно зарделась Саммер, до сих пор не веря такой удаче.

– Странно, что мы впервые об этом слышим, – резко бросила Диана. – В Брауне со студентов семь шкур дерут. Сможет ли она совмещать учебу и спорт?

– Тренер сказал, у них по каждому предмету есть репетиторы, – пожала плечами Саммер. – В конце концов, остальные же как-то совмещают. И Джуни справится.

Диана, похоже, оправилась от удара, и губы ее снова растянулись в привычной всем обворожительной улыбке.

– Что ж, очень рада за Джуни. А теперь прошу меня извинить. Думаю, нашим почетным гостям уже не терпится выйти на сцену.

И она заговорщически подмигнула Келли. Когда Диана прислала Келли сообщение с названием группы, та остолбенела. Ничего себе – родительская вечеринка! Мало того, Диана упросила группу объявить начало бала «А снег идет» для старшеклассников. И они согласились! Страшно представить, во сколько ей это обошлось. Может, она предложила устроить чьего-нибудь ребятенка в Эллиот-Бэй и ей сделали скидку?

Диана поднялась на пустую, расположенную при входе сцену, и по зале раскатился ее усиленный микрофоном голос.

– Приветствую вас, родители выпускников Академии Эллиот-Бэй! Добро пожаловать! Не передать словами, как счастливы мы с Майклом видеть вас здесь. Пока ребятишки развлекаются на танцульках «А снег идет», мы устроим свою, родительскую вечеринку. Мы славно потрудились на благо наших отпрысков и заслужили немного веселья. И пусть ничего еще не решено и мы в волнении ждем результатов досрочного приема, но сегодня – наш вечер! Так давайте ходить на головах и вкушать радости жизни!

Диана воздела бокал с вином, а на сцену под барабанную дробь вышли нанятые ею музыканты – местная группа «Перл Джем».

Присоединившись к ликованиям Дианы, они заиграли вступительную композицию. Любимую песню Кевина. Келли сразу поняла, что ее муж, превосходный танцор, бросится на ее поиски, и, словно тихоня-восьмиклассница, вечно подпирающая стены на школьных вечеринках, незаметно улизнула к столу с напитками. Все что угодно, лишь бы не позориться на танцполе, колыхая телесами на виду у подтянутых мамашек-стройняшек! Спустя две-три минуты на танцпол перед сценой, раздвигая толпу захмелевших родителей, вышли Кевин с Амандой. Аманда, только сейчас заметила Келли, похоже, форсила одежкой, а точнее, «раздежкой» своей дочери Одри. «Раздежками» Келли язвительно именовала современные девчачьи платьица, которые почти ничего не скрывали. К смятению Келли, «раздежка» шла Аманде необычайно: после развода Аманда просто расцвела.

Следующая песня повергла собравшихся в недоумение. «Перл Джем» почему-то затянули композицию Боба Дилана «Женщины дождя № 12 и 35», и родители разинули рты – с чего вдруг? Однако в тот самый миг, когда группа грянула знаменитый рефрен «Всем нам пора обдолбаться», официанты торжественно выкатили на середину танцевальной площадки тележку с аппетитнейшими пирожными с травкой. Келли залихорадило. Подобное лакомство на почти официальном родительском мероприятии? Диана сбрендила? Слава богу, она не удосужилась никого посвятить в свои улетные планы! Так что с Келли взятки гладки. А впрочем, кто мог бы Диане чего запретить? Задница? Да она Диане с Майклом и слова бы поперек не сказала.

Келли отвернулась и поискала глазами Кевина и Аманду. Покружив в безумном вальсе несколько песен, они покинули танцпол и подошли к шоколадному фонтану. Обмакнув соленый крекер в горько-сладкий шоколадный каскад, Кевин, галантно поклонившись, предложил его Аманде. Та зажмурилась, запрокинула голову и с наслаждением его съела.

Кевин всегда любил немного пофлиртовать. Безобидно. Невинно. Но что, если сегодня он готов пойти дальше? Келли помертвела от ужаса. Она никогда не сомневалась в нерушимости их брака. Конечно, в последние годы они ругались все чаще и чаще, но Келли не придавала этому значения – обычные семейные неурядицы, связанные с нехваткой денег, поступлением Крисси в университет и общей взвинченностью выпускного года. Ничего более. Но вдруг сейчас на ее глазах зарождаются новые любовные отношения? Она ведь уже не молода…

Давясь слезами и не желая устраивать сцен, Келли помчалась в дамскую комнату. Но, видимо, проскочила поворот и очутилась в театре Чихули. Она уже бывала здесь раньше, когда водила детей в музей: в театре вечно крутили один и тот же фильм про художника-стекловара. Однако доносившиеся из-за занавеса раздраженные голоса принадлежали явно не актерам.

Да это же Брайан и Марен! Их голоса Келли узнала бы где угодно. Прикрыв ладонью рот, чтобы ненароком себя не выдать, она не верила своему счастью. Неужели она застала любовную ссору? Все эти годы матери из академии гадали на кофейной гуще, есть ли между этими двумя любовная связь. Об амурных похождениях Брайана ходили легенды, да и Марен, сколько бы ни прикидывалась серой мышкой, не могла скрыть зазывной молодости, природной красоты и очарования. Если Келли раздобудет доказательства тайной связи между Брайаном и Марен, она так их прижучит – небесам станет жарко. Главное, не поднимать шума и не попадаться им на глаза, и тогда, возможно, они нечаянно выболтают все свои грязные секреты. Келли осторожно подкралась к портьере…

31. Марен

– Бог мой, Брайан, да ты совсем окосел, – поморщилась Марен. – Гостям в театр нельзя. Шуруй отсюда. Найди Алисию. Или, хочешь, я тебе такси вызову?

Марен теряла последние остатки терпения. Когда же кончится эта чертова вечеринка?

Придя в музей «Сад Чихули» за три часа до начала гулянки, она была неприятно поражена, узнав от музейной администрации, что Диана, помимо основных изнуряющих обязанностей по обслуживанию пирушки, навесила на нее еще одну – периодически заглядывать в театр и вышибать оттуда тех, для кого огромные буквы таблички «Проход запрещен» представлялись китайской грамотой. Марен аж взмокла на этой работе: поток родителей, ищущих укромный уголок, чтобы запить вступительно-университетские переживания, не прекращался. Не успела она шугануть расхристанную парочку, самым вопиющим образом попиравшую заповедь «не прелюбодействуй», как перед ней,