– Бедняжка, – пробормотала Марен и снова обругала себя размазней. – Это я про Илая, конечно, – поправилась она. – Даже не знаю, что бы я делала, случись такое с моим ребенком. Ужасно. Но страдания вашего сына, вы уж простите, оставляют меня безучастной.

Джек мрачно кивнул.

– Я профессор права в Калифорнийском университете в Беркли и магистр философии, но даже я затрудняюсь сказать, достоин ли кто-нибудь, совершивший подобное злодеяние, называться хорошим человеком. Однако я глубоко убежден, что мой сын изменился, стал лучше и чище. Возможно, он не самый хороший человек, но он – человек достойный. А если я чему-то и научился за все эти годы, так это тому, что достойных семей много не бывает. И я очень надеюсь, что со временем вы смягчитесь и позволите нашей семье стать неотъемлемой частью вашей с Винни жизни.

– Очень сомневаюсь, что вы захотите стать частью нашей жизни, когда узнаете, какие кривые дорожки привели меня сюда. – Марен отвернулась.

– Так поведайте мне о них.

Глаза Марен хищно сузились. О, она видела его насквозь! Царственного любимца фортуны, этакого великодушного рыцаря, сотрясающего воздух словами «снисхождение» и «терпимость». Люди, подобные ему, щедро жертвуют миллионы долларов на приюты для бездомных, но, опустив глаза, стыдливо проносятся мимо тех же бездомных, просящих милостыню под стенами их офисов-небоскребов.

– А и поведаю. Уговорили. Только не забудьте для начала принять свои таблетки от давления, дедуля.

Марен посмотрела на настенные часы и перевела взгляд на Джека, чтобы оценить, как он отреагировал на ее слова. Джек все так же сидел на стуле, и его открытое лицо не выражало ничего, кроме смиренного ожидания.

– Ладно, – хмыкнула она. – Сами напросились. Итак, знайте: первые два года нашей жизни в Лос-Анджелесе я добывала нам пропитание и крышу над головой, танцуя стриптиз. И когда мне предложили зарабатывать больше денег и чаще видеться с моей дочуркой, я согласилась. – По спине Марен побежали ледяные мурашки. Эта краткая глава ее жизни оставила невыносимо тяжкие воспоминания, вечно отзывавшиеся тупой болью в сердце. – На третьем свидании я попала в полицейскую облаву, и меня арестовали за проституцию. Навесили судимость и бросили в тюрьму на две недели. Еще немного, и у меня отобрали бы Винни. Я сразу поняла, что эскорт-услуги не мой путь, но прошлого не воротишь. И если начистоту… – Марен вызывающе уставилась на Джека, – я не собираюсь ни перед кем ни за что извиняться. Я делала все, чтобы уберечь свою дочь. Стыдиться мне нечего. Стыдиться должны те, кто пользуется такими женщинами, как я, – молодыми, беззащитными, бедными матерями-одиночками, попавшими в безвыходную ситуацию. Я просто старалась выжить после того, как ваш сын растоптал все, к чему я стремилась… Ну как? – Марен враждебно вздернула брови. – Хотите, чтобы мы вошли в вашу миленькую, образцово-показательную семейку? Или боитесь замараться? Одно дело – забрать пару-тройку стволовых клеток, и совсем другое – разместить на семейной рождественской фотографии бывшую бездомную проститутку и ее отребье.

– Да.

– Что – да?

– Да, я хочу, чтобы вы вошли в нашу семью, – спокойно ответил Джек. – И баста!

Господи боже мой, да когда же закончится эта медицинская процедура?

– Хорошо, обсудим это позже. – Марен выдохлась и, не найдя, что еще сказать, утомленно вперилась в потолок.

– Договорились, – оживился Джек. – И хотя я невероятно счастлив, что мы отыскали вас с Винни, позвольте спросить, как эта женщина, Стоун, посмела использовать генетический материал Винни без вашего согласия? Это непорядочно. Более того, я уверен, что это противозаконно. Думаю, вы могли бы привлечь ее к ответственности.

– Ага, как же, – закатила глаза Марен. – И подписать себе смертный приговор? Вы хоть представляете, каким могуществом обладает эта женщина?

– Ну, и на старуху бывает проруха. Чего только не случается в жизни. Получили же по заслугам и аферист Бернард Мейдофф, и мошенница Элизабет Холмс.

– Они получили, а ваш сын нет. И Чарльз Браун – определенно нет. И Брок Тернер избежал наказания. А ведь он пытался изнасиловать девушку, когда та была без сознания! Он учился в Стэнфорде! Боже… Его образ преследует меня по ночам. Винни тоже мечтает о Стэнфорде! А что, если ее мечта осуществится, и она отправится туда, словно овечка в стаю волков? Я сама не своя от беспокойства. Те, кто обладает деньгами и властью, всегда добиваются своего.

– Не всегда, но я понимаю, что вас тревожит. Поэтому знайте, если передумаете и захотите возбудить дело против Алисии Стоун, только скажите. Я помогу. И подумайте вот еще над чем: возможно, вам следует убедить Винни поступить в Калифорнийский университет в Беркли. Он ничем не хуже Стэнфорда, а спеси в нем намного меньше. Обещаю присматривать за ней там.

– Спасибо. Буду иметь в виду.

– Что будете иметь в виду? Судебное преследование? Или Беркли?

– Беркли. Откровенно говоря, Стэнфорд не пришелся мне по душе. Не знаю… Слишком он идеальный, что ли…

– А как насчет судебного преследования?

– Ну, о нем и речи быть не может. Нет-нет, на такое безумство я никогда не отважусь. Она же сотрет меня в порошок.

– Миссис Прессли? – Перед Марен выросла медсестра. – Спешу вас обрадовать. Ваша дочь переведена в палату интенсивной терапии. Взятие стволовых клеток прошло успешно, и она вот-вот очнется от наркоза. Я провожу вас к ней.

– О господи! – Марен вскочила, словно ее подбросило. – Спасибо огромное!

– Добрые новости! – эхом отозвался Джек, поднимаясь.

– Прямо сейчас мы проводим фильтрацию стволовых клеток, а через пару часов начнем их пересадку Илаю. Вы его дедушка, я права? – Медсестра повернулась к Джеку.

– Да. И его, и Винни.

Марен с неудовольствием покосилась на него, но промолчала.

– Марен, подумайте о том, что я сказал про семью, хорошо? – залихватски подмигнул ей Джек. – И разрешите мне проведать Винни.

– Господи, да вы приставучий, как репейник! – возмущенно тряхнула она головой. – Но так и быть. Разрешаю. Вы можете зайти и взглянуть на нее. И всё. На этом пока остановимся.

– Договорились, – ухмыльнулся он.

Не переставая качать головой, Марен двинулась за медсестрой по коридору. Ну и тип этот Джек! Палец в рот не клади. На ее губах невольно заиграла улыбка, которая потом еще очень долго не сходила с ее лица.

29. Алисия

Машина тронулась с места, и Алисия, вздохнув, уставилась в окно. Последние две недели изнурили ее до крайности: вначале каникулы и катание на лыжах в Теллурайде, затем семидневная поездка по Европе, встреча с директорами местных офисов «Аспере» и основными инвесторами. А теперь вот и детектив Дэвис. Детектив, сытый по горло бесконечными отговорками ее адвоката, обязал их с Брайаном явиться в полицейский участок в пятницу, 18 декабря, а в случае неявки пригрозил привлечь их к суду за воспрепятствование осуществлению правосудия. Единственная хорошая новость – а отсутствие новостей она сочла хорошей новостью, – что эта женщина, Наоми, после того как Алисия пригрозила ей полицией, прекратила слать Винни сообщения на сайте apairofgenes.com.

Кто бы знал, каких титанических усилий ей стоило отлепить себя от дивана, скинуть тренировочный костюм и начать приготовления к ярмарке тщеславия, устроенной Дианой в музее «Стеклянный сад Чихули». Однако пропустить это мероприятие она не могла: их дружба с Дианой и без того висела на волоске. Алисия украдкой обернулась на Брайана. Он дремал, откинувшись на кожаный подголовник, по лицу его блуждала благодушная улыбка. Ну еще бы ему не улыбаться. Он же выкурил целый косяк, пока ждал на крыльце, когда водитель подаст машину. Он и ей предлагал затянуться, но она отказалась. Возможно, в штате Вашингтон курение травки и не возбранялось, но среди работников «Аспере» запрещалось категорически. А у Алисии и без этого проблем хватало выше крыши.

Машина запетляла по узеньким переулкам в центре города, и Брайан очнулся.

– Эй, – подмигнул он, – хочешь взглянуть на новый список университетов, которые выбрала Брук?

«Нет, – мысленно рявкнула Алисия. – Я хочу взглянуть на список абитуриентов, принятых в Стэнфорд, и увидеть в нем имя Брук». После «истинных ценностей школы», которые Тед Кларк провозгласил в своем желчном послании, Алисия перестала наседать на него и переключилась на председателя приемной комиссии Стэнфорда. Однако у того, вероятно, стоял определитель номера, потому что она никак не могла до него дозвониться. После четырех неотвеченных звонков она получила письмо от референта, утверждавшего, что ей позвонят и сообщат о результатах приема за несколько часов до того, как обнародуют информацию на сайте. Такой вот звонок