Отряды СА маршируют перед зданием мэрии Кёльна. Гауляйтер НСДАП Йозеф Грое выходит на балкон ратуши и объявляет о снятии с поста мэра Кёльна Конрада Аденауэра. Во время визита Гитлера в Кёльн 18 февраля Аденауэр запретил в городе любые флаги со свастикой и отказался пожать руку рейхсканцлеру. Тогда НСДАП на предвыборных плакатах потребовала: «Аденауэра к стенке!» Старый школьный друг Аденауэра, к тому времени настоятель Лаахского аббатства Святой Марии в нагорье Айфель, временно принимает Аденауэра в монастырь под именем брата Конрада после его свержения с поста. 30 марта решением городского совета Адольф Гитлер назначается почетным гражданином Кёльна.

Адское зрелище

Среда, 15 марта

Утром около 300 полицейских специального подразделения, несколько десятков сотрудников уголовной полиции и отряды СА собираются в разных частях Берлина и отправляются в Вильмерсдорф. Как только они достигают Лаубенхаймерплац, часть бойцов спрыгивают с открытых фургонов и перекрывают все подъездные пути. Они вооружены не только револьверами, но и карабинами. Между Брайтенбахплац и Лаубенхаймерштрассе они окружают три больших жилых дома, которые располагаются по кругу и образуют просторные дворы. Всего в домах насчитывается более 500 квартир. Берлинцы называют этот район «Голодной крепостью».

Несколько лет назад Союз немецких работников сцены и Союз защиты немецких писателей построили эти дома для малоимущих театральных деятелей и авторов. Квартиры небольшие, обстановка спартанская. Зато низкая арендная плата, зеленые дворы и, прежде всего, сплоченная общность жителей, которые все работают по смежным свободным профессиям: здесь – столичная колония художников.

После мирового экономического кризиса для большинства из них и без того скудные условия жизни превратились в беспросветную нужду. Многие из них уже не могут платить даже низкую арендную плату, им грозит выселение. Они защищаются маршами протеста, которые часто превращаются в уличные представления и народные гулянья. Жители домов проявляют серьезную солидарность, большинство попыток выселения удается отбить. Поэтому поселок, помимо «Голодной крепости», прозвали еще и «Красным кварталом». Вряд ли здесь живут люди, которые не относят себя к социал-демократам, социалистам или коммунистам.

Две недели назад, после пожара в Рейхстаге, здесь провели первые обыски и аресты. Уже в ночь пожара Иоганнес Р. Бехер, вернувшись из центра города, ходил от двери к двери, предупреждая жителей, среди которых была и Карола Пиотрковска, спутница жизни, а затем и жена философа Эрнста Блоха. Блох находился в командировке, поэтому она в одиночку прочесала их общую небольшую личную библиотеку, собрала все марксистские книги в коробку и передала друзьям за пределами «Красного квартала». Когда она вернулась, чтобы отнести два чемодана с вероломными рукописями в безопасное место, в доме уже находились представители СА. Ей не осталось ничего другого, кроме как спрятать чемоданы на чердаке. Тогда она оделась особенно элегантно, чтобы полицейский наряд не додумался предположить, что она может быть коммунисткой. На самом деле мужчины обыскивали ее гардероб и ящики с нижним бельем не менее тщательно, чем книжные полки, а на них уже нельзя было найти ничего диссидентского. Когда она уже думала, что опасность миновала, один из СА произнес: «А теперь покажите нам ваш чердак».

Карола Пиотрковска поднялась по лестнице на чердак, словно на собственную казнь. Усилием воли она пыталась подавить собственный страх и что-нибудь придумать. Вдруг она вспомнила, что у нее в связке есть ключ не только от собственного чердака, но и от чердака ее соседа, поэта Петера Хухеля. Эрнст Блох хранил у Хухеля средневековую деревянную скульптуру «Мадонна с младенцем», для которой уже не нашлось места на его переполненном чердаке. Карола Пиотрковска была уверена, что у Хухеля нет ничего подозрительного, поэтому отперла висячий замок на его двери. Мадонна блаженно улыбнулась ей, и человек СА, заглянув в комнату, наконец ушел.

Сразу же после этого она предупредила мужа по телефону, и Эрнст Блох уехал в Швейцарию. Позже он с благодарностью написал в одном из своих очерков: «На помощь пришла Мадонна».

Но уже в те дни арестовали многих жильцов «Красного квартала». Кто-то хотел бежать, но, не имея денег, искал укрытие в Берлине.

Сегодня, когда полиция и СА окружают и оцепляют Лаубенхаймерплац, они действуют еще более жестко. Крупная полицейская облава показывает, насколько уже сейчас, спустя шесть недель после захвата власти Гитлером, ослаблены механизмы верховенства закона как среди государственных служащих, которые теперь принимают за само собой разумеющееся сотрудничество с гитлеровской частной армией, так и среди граждан, отождествляющих себя с нацистами.

Полиция и отряды СА штурмуют все дома одновременно, чтобы у соседей не было возможности предупредить друг друга. Некоторым жильцам удается забаррикадироваться, чтобы выиграть время, и сжечь бумаги в печах. Но нападавшие привозят с собой из пожарной части машины с поворотными лестницами, которые закрепляют к балконам квартир, чтобы разбить окна и проникнуть внутрь.

В случае с молодым уроженцем Галиции Манесом Шпербером нет такой необходимости. Удивленный, он просыпается от звонка и открывает дверь. Как и Блох, Шпербер – коммунист и еврей с большими литературными амбициями. Ученик психотерапевта Альфреда Адлера, в настоящее время он работает в Берлинском обществе индивидуальной психологии. В 19 лет он написал свой первый роман – автобиографическую историю молодого человека, ищущего любовь и смысл жизни в Вене и одновременно пытающегося начать мировую революцию. Но когда он закончил свое юношеское произведение, оно показалось ему чересчур сентиментальным и патетическим, и он предпочел оставить его в ящике стола. Шпербер уже несколько недель не ночует в квартире в «Красном квартале». Товарищи из коммунистической партии заставили его спрятать там два армейских пистолета и несколько револьверов, предназначенных для возможного коммунистического восстания против нацистов, и он ясно представляет себе, что ему светит, если оружие найдут при нем.

Однако вчера вечером он в порядке исключения не мог остаться в своем временном пристанище у друга и решил несмотря ни на что провести эту ночь в «Красном квартале». Теперь сотрудник уголовного отделения в штатском, два полицейских, а также четыре бойца СА и молодая женщина с повязкой со свастикой насильно врываются к нему. Отряд проводит тщательный обыск, находит рукописи, письма и фотографии, которые он хранит у себя только потому, что в действительности больше не пользуется квартирой. Один из бойцов СА, рывшихся на книжной полке, восторженно вскрикивает, наткнувшись на книгу с именем русского автора, но молодая женщина со свастикой на руке дает ему понять, что Достоевский не был коммунистом.

В квартире Шпербера нет кровати – только три раскладных дивана, вовнутрь которых днем укладывается постельное белье. В