— Как ты вернешься? Тебя спросят, где мы…

— На лодке с мотором. Брошу ее где-нибудь. А кораблик твой утоплю. Придумаю как. Концы в воду, ха-ха! А сейчас мне нужны ключи от кубрика, где я вас запру до утра. Где они?

— Во внутреннем кармане моей куртки. Слева.

— Если ты мне врешь, я пристрелю твою девку.

— Я не вру.

— Похоже, ты на что-то надеешься. Напрасно. Впрочем, надейся. Больше помучаешься.

Он переложил пистолет в левую руку и полез во внутренний карман куртки Хамсина. И тут произошло то, чего он не ожидал. Хамсин молниеносно нанес ему удар головой в переносицу. О’Коннор на мгновение потерял сознание, отпрянул, и тут Хамсин нанес ему страшный удар ногой в живот. О’Коннор отлетел назад, ударился головой о железный бортик верхней койки и обмяк, выронив пистолет. Роберта метнулась к нему, схватила пистолет и отскочила, направив ствол на лежащего ничком О’Коннора.

Держа его на мушке, она помогла Хамсину встать.

— Разрежь мне веревки, — попросил он.

Он прижал ногой локоть лежащего, чтобы не дать ему возможности подняться. Роберта принесла из шкафчика в кабине кухонный нож и не без труда разрезала ему путы. Первое, что сделал Хамсин, связал О’Коннору руки за спиной. Потом так же туго и надежно связал ему ноги. Тот уже начал приходить в себя, поэтому Хамсин уложил его лицом вниз, а потом засунул ему в рот тряпку. Они вернулись в кабину.

— Доставай вино, — сказал Хамсин. — Кстати, а где корзинка с едой?

— Она осталась на причале…

— Принеси ее, девочка! Жизнь продолжается.

После пережитых волнений они набросились на еду.

Распили бутылку мерло, посидели на палубе и вернулись в кабину только потому, что пошел мелкий колючий снег.

— Какой завтра день? — спросил он.

— Среда.

— Нет, я имею в виду погоду.

— Я знаю, что я — твоя метеослужба. Обещали хороший, солнечный день. Но на море шторм.

— Весь день?

— К вечеру.

— Надо вернуться до двух часов.

— Ты хочешь выйти завтра в море?

— Да.

— Зачем? — удивилась Роберта.

— Я хочу покатать этого типа. Он теперь больше всего боится, что я сделаю с ним то, что он обещал сделать с нами. То есть скормлю его рыбам. Надо попугать его как следует, пусть попереживает, да так, чтобы под ним появилась лужа. Потом высажу его где-нибудь и позову полицию. Он убийца, и полиция его ищет. По всему королевству.

— Почему не сделать это утром?

— Нет, после того, что он нам хотел устроить, не могу отказать себе в удовольствии его помучить. Пусть скажет спасибо, что я не пущу ему пулю в лоб: ведь он клялся убить меня, а потом изнасиловать и убить тебя. Ты считаешь, что все это надо ему простить?

— Кстати, я бы так и сделала — пустила бы ему пулю в лоб.

— И потом бы жалела об этом. Так бывает всегда.

Она посмотрела на него внимательно. Сказала:

— Делай, как считаешь нужным. Но до утра надо дожить.

— Верно. За ним надо присматривать. Я привяжу его к кровати. Дверь кубрика оставим открытой. Принеси сюда постели: мы ляжем в кабине на полу. Дежурить будем по очереди. Первым лягу я. Если он встанет, стреляй ему в ногу.

Он вынул кляп изо рта О’Коннора и сказал:

— Чтоб я не слышал ни звука. Ты ведь знаешь, как я умею обращаться с «харрингтоном».

67

Следующее утро действительно было странным для зимних месяцев. Дул редкий для этого времени года пассат, и он отогнал все тучи далеко в океан. Было холодно, но солнце светило ярко. Когда Роберта проснулась, солнце вставало над восточной частью английского юга в бесконечной голубизне неба. Хамсин уже отвязал буксир и разогрел паровую машину. Потом снова вставил кляп в рот О’Коннора и стал медленно выводить буксир в акваторию.

У самого шлюза его окрикнул охранник.

— Вывожу посудину на ходовые испытания! — крикнул ему Хамсин. — Через пару часов вернусь.

Тот начал открывать шлюз. Шел седьмой час утра, так что ничего удивительного для выхода буксира в море не было.

Отойдя от берега на десяток километров, он лег в дрейф. В это время в море было только два рыбацких суденышка, причем довольно далеко на востоке, да еще на рейде порта виднелась большая прогулочная яхта. Там, видимо, еще спали, потому что на палубе не было никакого движения.

Хамсин потащил О’Коннора из кабины волоком и уложил на носу буксира. Вынул изо рта кляп, сел напротив него.

— Ну что, бедняга, проиграл? — спросил Хамсин. — Учиться выигрывать тебе поздно, ты, наверное, это уже понял.

— Мне нужно было убить тебя сразу, — прохрипел О’Коннор. — И ее тоже.

— Что теперь горевать? Надо готовиться к худшему. Я собираюсь реализовать твой план: пришить тебя, а потом скормить рыбам.

— Ты не можешь меня убить! Я — советник американского посла! Тебя найдут и отправят в Америку — на электрический стул. Все секретные службы в Америке будут охотиться за тобой. И найдут, не сомневайся.

— Ой, сомневаюсь, и даже очень. Ты правильно сказал: концы в воду. Никто не знает, где ты был, что собирался делать. У меня есть в кочегарке старая заслонка: привяжу ее к тебе, и ты сразу окажешься на дне.

О’Коннор захлебнулся от ярости:

— Подлец, скотина! Я всегда знал, что тебе доверять нельзя!

— А тебе можно? — с улыбкой спросил Хамсин. — Смотри, ты собирался убить меня, ты лишил меня друга, ты украл мои деньги, ты намеревался украсть у меня любимую женщину. Взамен я собираюсь лишить тебя такого пустяка, как твоя никчемная жизнь… Но я буду играть с тобой на равных, — продолжал он. — Когда-то ты сыграл со мной в смертельную рулетку: не убил меня, а загнал в рефрижератор. Теперь моя очередь поиграть. Я посажу тебя в резиновую лодку, в ней есть весла. С моря идет шторм. Если тебе удастся догрести до берега или уцелеть в этом шторме, ты выиграл. Но ненадолго. Перед твоим приходом Джонатан включил видеокамеру и записал все, что там происходило. Если ты переживешь шторм, ты окажешься в корпусе строгого режима в Актонской тюрьме и вряд ли выйдешь оттуда живым. Согласись, ты теперь примерно в тех же условиях, в каких оказался я в Риме. Игра явно не в твою пользу.

— Если я выживу, Хамсин, то знай — ты труп!

— Я принимаю эти условия, — пожал плечами Хамсин.

Он вернулся в кабину.

— Я слушала прогноз, который передавала по радио береговая охрана, — сказала Роберта. — Километрах в тридцати от суши на