— Умница! А давайте все оставим именно в этой плоскости. Пока, во всяком случае. Когда со всем разберемся, договоримся, кто и как его будет судить. Честно скажу, предпочел бы, чтобы его судили в Олд-Бейли.

— Так оно, скорее всего, и будет, сэр.

Вернувшись к себе, Маккормик вызвал главу отдела ЦРУ.

— Берни, — начал генерал. — У нас есть проблема, которую решить надо как можно скорее. Один из наших сотрудников — вор и убийца и, похоже, работал на русских или, что более вероятно, на Штази. Англичане собираются судить его в Олд-Бейли, главном уголовном суде. В моей практике было несколько таких случаев, когда на суде обвиняемый пытался уменьшить себе срок, обвиняя ЦРУ во всех грехах, а то и представляя дело так, что делал все по нашему заданию, а теперь все хотят свалить на него одного. Это, как вы понимаете, не в интересах нашей страны и ее безопасности.

— Разумеется, сэр.

— Вдобавок мы выяснили, что он охотится на бывшего сотрудника спецслужбы. Причина пока не ясна, но дело не в ней. Если их дорожки разошлись, страна не должна страдать.

— Полностью согласен, сэр.

— Прежде всего узнайте, где он и что сейчас делает.

— Кто же это?

— Фурман.

Глава отдела ЦРУ вылупил глаза, но ничего не сказал.

— Вы знаете, наша внутренняя служба уже определила, что Фурман получает большие суммы неизвестно откуда; возможно, с Востока. Они приходят с кодированных счетов, а не из наших фондов. Саботировал ряд операций. Встречался с агентом Штази в Лозанне. Он явно замазан. И, ко всему прочему, он еще вор, уголовный преступник.

— Так вот, — продолжил генерал, — я подозреваю, что он собирается в Брайтон, где живет его мишень. Ни в коем случае не вступайте с ним в контакт и не обнаруживайте себя. Используйте снайпера на значительном удалении. Все это должно выглядеть как ликвидация Фурмана агентом Штази. Как превентивная мера — чтобы его не поймала наша контрразведка. У вас есть снайперская винтовка, которой пользуются снайперы Штази?

— Да, сэр. Конечно, сэр. «Шарфшутценгевер-82», калибр 5,45 миллиметра. Даже с родным цейсовским прицелом. В ГДР ее используют в основном спецподразделения в аэропортах. Мы ее испытывали: неплохая «флейта».

— Надо же, добыли. Молодцы… Насколько я понимаю, весь этот карнавал должен происходить в районе Брайтонского причала. Заранее наймите яхту, чтобы не оказаться на причале, когда мишень ваша вдруг уйдет в море. Соберите всех, кто будет участвовать в операции, тщательно изучите район действий… Ну, вы все знаете лучше меня — не буду вмешиваться. Действуйте.

Он сделал ручкой.

Гость пошел к двери.

— Да, вот что еще, — сказал генерал, остановив гостя у самой двери. — Проведите операцию только после того, как Фурман выяснит свои отношения с нашим бывшим сотрудником. Я предпочитаю не знать, кто этот парень.

— А если он его прихлопнет?

— Берни, а как мы иначе оправдаем проведение нашей операции?

— Да, сэр, это верно, — вздохнул Берни. — Вы всегда правы, сэр.

66

По дороге домой Роберта забежала в супермаркет и купила свой любимый фильм — «Укрощение строптивой» режиссера Дзефирелли. Она давно мечтала показать его Хамсину.

Он был в восторге от фильма, поставленного по комедии Шекспира. В нем играли всемирно известные актеры Ричард Бартон и Элизабет Тейлор. Но больше всего ему понравились в фильме шутки, забавные ситуации, игра ума создателей.

Он решил досмотреть фильм до конца, и на буксир они отправились уже в одиннадцатом часу. У Хамсина были свои ключи от ворот. Свет вокруг акватории они не включали. В это время двое охранников уже дремали в офисе, а собака, которую выпускали ровно в полночь, спала в комнате бухгалтера.

Дойдя до самого конца причала, где посреди старых яхт стоял «Танжер», они остановились: Хамсин стал доставать из кармана куртки ключ от рубки буксира, что было непросто, потому что на плечах были свернутые и связанные шнурками одеяла.

Вдруг из-за эллинга гоночных лодок вынеслась тень, и в спину Роберте уперся пистолет с глушителем.

— Не шевелись, Хамсин, или я отстрелю твоей подружке позвоночник, — услышал Хамсин и замер.

— Открой кабину своей посудины, старичок, а потом ступай на корму. Я позову тебя, и мы поговорим.

— О’Коннор? — догадался Хамсин.

— Он самый. Ну, двигайся!

Хамсин открыл дверь кабины и отошел к корме.

Он понимал, что началась смертельная игра и что в ней нельзя сделать ни одной ошибки. О’Коннор хочет его убить. Наверное, Роберта тоже обречена. Поэтому он должен нейтрализовать его любой ценой.

Роберта вскоре позвала его.

Когда он вошел, его враг сидел в кресле шкипера, а Роберта стояла на коленях к нему спиной. Ствол пистолета с глушителем был нацелен ей в затылок.

— Ну-ка, старичок, тоже встань на колени — и тоже спиной к своей девке, — приказал О’Коннор.

Когда это было выполнено, он бросил на пол моток толстой бельевой веревки.

— Хамсин, руки за спину! — приказал он. — А ты, — он ткнул пистолетом в затылок Роберте, — свяжи ему руки. Крепко! Я проверю, и, если ты свяжешь его слабо, я сразу его убью.

— Делай, что он велит, — сказал Хамсин как можно более безразличным тоном.

Роберта связала ему руки.

— Оставайся на коленях, — приказал О’Коннор Роберте. — А ты, старичок, поднимайся.

Когда Хамсин с трудом поднялся, он сильно толкнул его внутрь кубрика. Хамсин сполз по стене и, повернувшись, оказался полулежащим на полу. О’Коннор сел на койку напротив него так, чтобы видеть стоящую на коленях Роберту.

— Слушай, недоносок, — начал он. — Обычно я — как, кстати, и ты — стреляю сразу. Но так как у тебя есть вредная привычка оставаться живым даже когда тебя убивают, я, пожалуй, скажу тебе несколько слов прежде, чем убью вас обоих.

Роберта всхлипнула.

— Заткнись! — крикнул ей О’Коннор. — О чем это я… Да, как я буду вас убивать. Не так, как отправил на тот свет твоего дружка. Он умер легко. Когда рассветет, мы выйдем в море. Там я прострелю тебе руки и сброшу в море. Перед этим свяжу тебя как следует — и ее тоже! Потом я позабавлюсь с ней — и тоже отправлю ее к рыбам. Это за то, что ты доставил мне столько неудобств, потому что выжил. Но я компенсировал эти неудобства — я украл у тебя все твои деньги, больше полумиллиона долларов.

Хамсин посмотрел на него с интересом, но промолчал. Роберта, наоборот, зарыдала.

— Но пока вы мне нужны, — осклабился О’Коннор. — Чтобы избавиться от вас, мне нужно выйти в