Я достал пистолет, тщательно прицелился в лобастую башку и плавно, как в тире, потянул спуск – и еще раз, и еще, и еще. Пистолет исправно грохотал и чуточку подпрыгивал в руке, но все равно полное впечатление, что я палил в них холостыми – волк и его сосед, в которого я выпустил две последние пули, даже не пошевелились, ухом не повели, не говоря уж о том, чтобы завалиться мертвыми; и в сумраке мне почудилось, что вся четверка злорадно ухмыляется, хотя этого, конечно, не могло быть, волчья мимика неизмеримо уступает человеческой. Но ведь я никак не мог промахнуться с такого расстояния по такой мишени!!! Либо мне каким-то неведомым образом отводили глаза и я стрелял мимо цели, либо… пули их не брали. Обычные пули. А где мне было взять лампадного масла? Поневоле начинаешь в него верить, как и во многое другое…

Я не стал ни вынимать расстрелянную обойму, ни вставлять запасную. Снял только пистолет с затворной задержки, вложил в кобуру и, изогнувшись на суку, достал из кармана галифе «наган». Выстрелил только дважды, можно сказать, эксперимента ради, с тем же результатом, точнее, отсутствием такового: волки сидели так, словно и «наган» был заряжен холостыми, но этого не могло быть, откуда бы на нашем складе взялись холостые патроны, замешавшиеся среди боевых? Да и сам я прекрасно помнил, что снаряжал обоймы боевыми, с торчащими из них головками пуль…

Словом, поневоле приходилось принять за истину: на этих волков обычные патроны не действуют. Теперь можно и спокойно – ну, относительно спокойно – подумать над создавшимся положением…

Ситуацию можно без малейших натяжек охарактеризовать одним словом – патовая. Мои стволы против них бессильны, но и волкам меня не достать. Волки не могут лазать по деревьям, все равно, обычные или оборотни. А оборотень в человеческом облике откинет копыта вмиг от самой обычной пули – пример Корбача налицо. Надо полагать, он по каким-то своим причинам вернулся в человеческий облик и получил пулю от Сипягина… Черт, неужели я размышляю об этом серьезно? А что еще прикажете делать в таких обстоятельствах?

Пат. Ни мне их не достать, ни им до меня не добраться. Даже если чертова птичка вернется, меня надежно заслоняют густые еловые лапы, не подберется, тварь. Зачем они нагрянули всей бандой? Ответ отыскать можно, рассчитывали, что, как и Ерохина, Садяржица застанет меня врасплох, клюнет ядовитым клювом, а они, вернувшись в человеческий облик, заберут из планшетки писание Жебрака. Значит, оно для Жебрака опасно. Значит, анонимку и в самом деле писал он – и, как человек, малость нахватавшийся городской культуры, получивший некоторое образование, может быть, и почитывавший в отрочестве детективы (это среди дореволюционных школьников, вот и Барея говорил, носило характер эпидемии), знает, вполне вероятно, что такое почерковедческая экспертиза. Дореволюционные сыскари ее уже использовали, что не могло не найти отражения в литературе. Ну а чтобы избежать повторного «диктанта» и вытекающих отсюда неприятных вопросов, умный человек вроде Жебрака непременно что-нибудь придумает. Хотя бы забинтует правую руку – травма на мельнице, сглупа пальцы меж жерновов затянуло! – и писать, заявит, не сможет еще долго. Примерно так было в сорок третьем в том маленьком городке, когда Антуфьев-«Барини» забинтовал руку, выдал это за месячной давности травму, а потому его сначала и исключили из списка подозреваемых в причастности как радиста к перехваченной всего неделю назад передаче…

Мое положение… Не такое уж оно и безвыходное. Наши машины здесь ездят редко, что да, то да. Будет ли меня искать Радаев? Мы с ним, обсуждая мою поездку к Жебраку, не назначали конкретного срока моего возвращения, но узнав, что наступила ночь, а я так и не объявился, подполковник, как и я на его месте, обязательно пошлет по этой дороге машину с парой ребят, прикажет, если не встретят меня на дороге, завернуть к Жебраку и порасспросить…

Меня форменным образом прошиб холодный пот. Не спохватись я вовремя, лежал бы сейчас на дороге и помаленьку коченел. Как Ерохин. И нашли бы меня, закоченевшего, и Брегадзе подписал бы очередное медицинское заключение, четвертое по счету, и все ниточки вновь оборвались бы в никуда…

Самое время обдумать свое положение и трезво прикинуть, какие у меня шансы выйти живым из этой поганой истории.

Шансы имелись весьма даже большие. Уже ясно, что поделать они со мной ничего не могут. Все надежды возлагали на свою чертову птичку, рассчитывали без малейших хлопот взять бумагу у мертвого. А я – вот он, живехонек. Предварительной договоренности с Радаевым не было, но он, конечно же, не пойдет безмятежно спать, узнав, что я до сих пор не вернулся. Обязательно по прошествии какого-то срока, вряд ли особенно долго, пошлет по этой дороге машину ввиду темного времени и неизвестности не с одним человеком, а с двумя-тремя. Мой «Виллис» они обнаружат быстро, а там и я подам голос с ветки, что твой филин. Вряд ли волки станут на них нападать, хотя у них есть все шансы победить в скоротечной схватке – пули их ведь не берут… Два, а то и три трупа со следами волчьих зубов – ЧП, которое может привести к непредсказуемым последствиям. Скорее всего, они тихонечко уберутся в чащобу, когда наши обнаружат брошенный «Виллис».

Есть другой вариант, гораздо более для меня опасный… На мельнице может быть припрятан винтарь или пистолет – дело обычное для здешних хуторов. Нести оружие с собой в волчьем облике было бы крайне неудобно: если пистолетную кобуру крупный волк еще унесет в зубах без особого труда, то тащить винтовку гораздо более затруднительно. Могут послать за оружием кого-то в человеческом облике… Или не станут этого делать? Снять меня с дерева с винтовкой легче легкого, как глухаря с ветки, но вот потом… Труп офицера Смерша с пулевыми ранениями – это тоже ЧП, после которого вся округа будет долго стоять на ушах, и следствие начнется тщательнейшее…

Не исключено, они в некоторой оторопи. Сами не знают, что делать дальше, а в волчьем облике не поговоришь. В общем, выход у меня один: сидеть смирнехонько и ждать подмоги. Толстый еловый сук – конечно, не скамейка в парке, ну да в моем положении выбирать не из чего. Перетерплю. Зимой, в морозец, мне пришлось бы туго, но сейчас, в конце сентября, ночью хоть и зябко, но не замерзну, продержусь. Главное…

Все мысли мгновенно отлетели. Полная луна, огромная, желтая, уже взошла над лесом, хоть пока еще