тело Анжелы в клубе. И перевезли его той же ночью. Рано утром Джинни уехала из Хадли. Я остался на пару недель, чтобы закончить стройку, а потом тоже уехал – вроде как поссорился с отцом, хотя как раз это устроить было легче всего.

– А с ним вы не говорили? – спрашиваю я.

– Я еле выдержал те две недели в его доме. Мы поняли, что единственный безопасный вариант – это исчезнуть без следа. Начни я с ним разбираться – как бы я его ни презирал – это поставило бы нас под угрозу.

– Как вы убедили Джека пойти на это?

– Он любил Памелу и страдал от того, что случилось с ее семьей. Да и с его тоже. Думаю, он находил отдушину, обвиняя во всем наркотики и дилеров, за которыми гонялся всю жизнь.

– Семья Бакстеров?

– В ту ночь мы о них не говорили, но да.

Люк и Джинни смотрят на меня. Я вижу в их глазах давнюю скорбь. Я понимаю, чего они от меня хотят. Они хотят, чтобы я сохранил их секрет.

– За все эти годы я ни разу не была в Хадли. Мы с Люком оставались близки, и пять лет назад, когда у меня обнаружили рак, я переехала сюда, – говорит Джинни. – Я не видела мать больше двадцати лет.

– Я уверен, вам обеим это далось нелегко, – отвечаю я.

– Так и есть.

– Но чем бы вы это ни оправдывали и что бы ни думали об Анжеле, вы убили женщину.

– Да, и если на небесах есть суд, то пусть он меня судит. Но я за все заплатила сполна.

Я смотрю на Джинни. Она очень плоха. Сомневаюсь, что она протянет больше двух-трех недель. Я не могу не думать о том, чего бы хотела от меня Памела.

– Мне повезло, что я столько лет провела с Люком, – говорит Джинни, – но я потеряла свой дом и потеряла связь с мамой. Я не хочу, чтобы она страдала еще больше.

Она смотрит на Люка, а потом говорит мне:

– Когда меня не станет, расскажите всем правду.

Я молчу. Памела призналась в убийстве с единственной целью – защитить свою дочь. Кто я такой, чтобы осуждать это ее желание? Сомневаюсь, что она поступила бы иначе, будь у Джинни впереди еще два месяца, или два года, или даже больше. Если я предприму что-то прямо сейчас, это будет против воли Памелы.

Я открываю сумку, лежащую у меня на коленях, достаю оттуда аккуратно сложенный флаг и кладу на пол пустую сумку. Джинни хватает ртом воздух и утирает слезы. Я встаю перед ней и вкладываю флаг ей в руки. Она прижимает его к лицу.

Больше мне нечего сказать, и я покидаю комнату. И слышу, как Джинни тихо шепчет мне вслед:

– Спасибо.

Я стою один в небольшом коридоре в доме Люка и Джинни. Джинни убила женщину. А Люк, Памела и Джек помогли ей это скрыть.

“Как журналисты, мы все делаем выбор”.

У меня в голове звучат слова, которые Сэм сказал мне в Соузволде.

Я могу придержать правду. Я уже успел узнать, что зло принимает очень разные формы. Хорошие люди делают плохие вещи.

У меня за спиной открывается дверь. Это Люк. Мы вместе выходим на улицу.

– Мне жаль, что вам пришлось столько испытать, – говорю я. – Вам и вашим родным. Вам, наверное, будет приятно узнать: полиция заключила, что ваш отец покончил с собой.

Он встречает мой взгляд.

– Это хоть немного утешит мать.

– Надеюсь, – отвечаю я. – Представить себе не могу, что она пережила, когда вы рассказали ей правду. Многолетняя разлука с вами, горе и унижение, которые она терпела от вашего отца, причинившего другим столько боли…

В долине завывает ветер. Люк медленно идет через свой участок.

– После того как мы поссорились на набережной… – начинает он.

– Не рассказывайте. Ваш отец был на колокольне. Возможно, он уже тогда принял решение. Может быть, его наконец-то подтолкнула к этому совесть, а может, страх разоблачения. Но ведь это ваша мать подожгла церковь?

Люк закрывает глаза:

– Она заперла двери…

Он с трудом сглатывает.

– И потом вышла из церкви через склеп, – заканчиваю я.

Я кладу руку Люку на плечо, а потом разворачиваюсь и ухожу через его ухоженный сад.

Этот секрет я унесу с собой в могилу.

Хорошие люди делают плохие вещи.

Глава 85

Вторник

Шесть дней спустя, миновав пункт досмотра, немного напоминающий те, что действуют в аэропортах, я вхожу в тюрьму Сильвермедоу. Поднимаю руки, офицер безопасности обыскивает меня и пропускает дальше. Я жду, пока не откроется внутренняя дверь, и ступаю в огромный зал для свиданий. Комнату заполняют ряды столов и стульев; отовсюду слышится низкий гул приглушенных разговоров.

Памела сидит за столом рядом с чайным баром. Мне сказали, что можно ненадолго обнять заключенного при встрече и прощании. Она встает, и я крепко обнимаю ее. Я ничего не говорю, но, пока я держу ее в объятиях, она шепчет:

– Со мной все в порядке.

На следующий день после встречи с Джинни я договорился о визите к Памеле. Она призналась в убийстве Анжелы Каш и сокрытии ее тела, и в ожидании суда ее заключили под стражу. Моя цель – помочь ей выйти на свободу задолго до этого дня.

Мы садимся. Она сразу говорит:

– Расскажи мне о Джинни.

Я смотрю на Памелу. В ее широко раскрытых глазах все еще читается надежда. Ей не терпится услышать от меня хоть какие-нибудь новости.

– Ее любят, – говорю я. – За ней ухаживают, и она чувствует себя настолько комфортно, насколько это возможно.

Она на мгновение прикрывает глаза и едва заметно раскачивается взад-вперед:

– Это все, о чем я могу просить. Ты отдал ей флаг?

Я касаюсь ее руки:

– Отдал.

Она улыбается:

– Теперь они вместе.

Мимо нас проходит женщина, собирающая пустые чашки. Она с шумом толкает впереди себя тележку.

– Люк поговорит с полицией, как только Джинни…

– Не беспокойтесь обо мне, Бен, – отвечает Памела. – Я бы осталась здесь навсегда, если бы это подарило Джинни хотя бы еще один день. Я отдала бы все, чтобы она была жива, чтобы хоть на секунду обнять ее. – Памела ненадолго умолкает. – Ты заметил, что я никогда не говорила вслух, что она умерла?

– Заметил, – отвечаю я, вспоминая нашу первую встречу. – Хотя, согласно вашему с Джеком плану, должны были, да?

Памела кивает.

– Это единственное, чего я не могла сделать. Меня охватывал ужас от одной мысли, что, если я