– Пожалуйста, садитесь, – говорит Джинни, когда они с Люком подходят ближе. Держась за него, она медленно опускается на диван. После второго приглашения я сажусь рядом с ней.

Из плетеной корзины у камина Люк достает толстое одеяло и бережно укрывает им колени Джинни.

– Я принесу тебе плед, накинешь, – говорит он ей.

– Мне нормально, честно, – отвечает она, но Люк уже исчезает. – Двадцать три года – и нет ни дня, чтобы он не заботился обо мне.

Голос у нее сильный, хотя тело, кажется, ее подводит. Возвращается Люк и осторожно укутывает ей пледом плечи. Она тянется и берет его за руку.

– Идеально, – говорит она. Люк отступает к своему месту у камина. – За последние пять лет у меня было две ремиссии, но на этот раз эта сволочь меня достала, – продолжает она, обращаясь ко мне. – Я убеждаю себя, что мне повезло насладиться этими последними годами, но на самом деле я в это не верю. Рак – подлая штука.

Она улыбается, и я не могу не ответить ей тем же.

Я смотрю на Люка:

– Вчера, когда вы с Памелой встречались на вокзале?..

– Да, он сказал ей, что я умираю, – отвечает Джинни.

Люк делает глоток виски.

– Для родителя нет новости ужасней, – говорит он. – Сколько бы лет ни было ребенку. Мы на все пошли бы, чтобы Памела и Джинни были вместе, но что поделаешь? Не суждено.

– Вы не видели ее с тех пор, как были подростком? – спрашиваю я Джинни.

– Нам пришлось порвать все связи, – отвечает она. – Меня это печалило, но другого выхода не было.

– Согласно плану, который вы разработали с Джеком Кашем?

Она мельком глядит на Люка, прежде чем ответить:

– Мы так решили вчетвером, а Джек воплотил все это в жизнь. Мы бесконечно ему благодарны.

– Когда я впервые встретил вашу маму, – говорю я, – она говорила с таким искренним горем. Рассказала, что ваша жизнь пошла под откос из-за наркозависимости.

Джинни внимательно меня слушает.

– А вчера, когда мы с ней разговаривали, она то же самое сказала про Анжелу – что ее жизнь пошла под откос. Когда она впервые упомянула вас, это было частью заранее подготовленного сценария?

– Мама беспокоилась обо мне. Я откладывала поступление в университет, – отвечает она. – Она думала, что виноваты наркотики и мальчики, но мы с Люком просто дурачились, как дети. А вот Анжела… Ей действительно было уже не помочь.

– Расскажите мне о ней, – прошу я Джинни. Она дышит с трудом, лицо заливает бледность. Видно, что недолго ей осталось. – Я знаю, что ваша мать ее не убивала.

Люк собирается встать, но Джинни шевелит пальцами, и он опускается обратно в кресло.

– Все, что вам рассказала моя мама, – правда, за исключением того, что в ночь, когда умерла Анжела, Дэни купала не она, а я. Дэни была очень славная. Мне нравилось с ней возиться.

Джинни умолкает и смотрит на Люка. Он впервые смотрит не на нее, а на огонь в камине.

– Я провела с ней весь день. Джек попросил меня посидеть с ней, пока он не вернется домой. Мы с мамой поссорились. Она запретила мне встречаться с Люком, и я, конечно, воспользовалась случаем и позвала его. Дома были только мы с Дэни. Вечером ей надо было дать молока, но в холодильнике его не оказалось.

Джинни медленно переводит взгляд на меня:

– Люк сказал, что сбегает в мини-маркет, пока я буду купать Дэни. Это было ее любимое занятие, она обожала плескаться в пенной ванне. Помню, на стене у них была приклеена пластиковая лягушка. Если полить ее водой, она открывала и закрывала рот. Это всегда смешило Дэни.

Джинни делает паузу, перебирая в памяти воспоминания.

– Я стояла на коленях у ванны, собиралась мыть Дэни голову. Услышала, как внизу открылась дверь и, конечно, подумала, что это Люк вернулся с молоком. Даже, кажется, крикнула ему, типа быстро он обернулся.

На лестнице послышались шаги, и в ванную влетела Анжела. Пьяная вдрызг. Я никогда не видела ее в таком состоянии. Она орала, ругалась – не помню, как именно. Дэни заплакала, и я вытащила ее из ванны и завернула в полотенце. Я до сих пор как будто чувствую, как она за меня цепляется.

Джинни умолкает.

– Вы можете продолжать? – спрашиваю я.

Она кивает:

– Я выбежала из ванной и быстро отнесла Дэни в ее спальню. Анжела все еще кричала, поэтому я закрыла Дэни в комнате и вернулась в ванную. Как только я вошла, Анжела бросилась на меня, заорала, что я хочу украсть ее ребенка. Она, как заведенная, повторяла, что никому не отдаст свою малышку, что я никогда не отниму у нее Дэни.

Я пыталась ее успокоить. Говорила, что не собираюсь забирать Дэни и просто хочу помочь. Но она ничего не слышала. Она продолжала орать, а потом набросилась на меня. Я отшатнулась, но она схватила меня за волосы и потянула назад.

Мы обе упали на пол. Я помню пронзительную боль в затылке. Я пыталась подняться, но Анжела навалилась на меня сверху. От нее жутко воняло. Я была в ужасе. Она ударила меня еще раз, а потом рухнула и прижалась ко мне своей пьяной рожей.

“Крадешь моего ребенка, потому что не сможешь иметь своих? – выплюнула она мне в лицо, а потом злобно добавила: – Меня от тебя блевать тянет. Спишь с родным братом”.

Глава 84

Тишину в комнате нарушает лишь потрескивание горящих дров. Джинни смотрит на Люка, но тот все так же устремлен взглядом на пламя. Она кутается в плед, а я жду. Она поворачивается ко мне:

– Анжела начала истерически, как одержимая, смеяться. Закричала: “Ты что, не знаешь, что у вас с Люком один отец? Ты что, не знаешь, что твой отец – преподобный Уизерс? Ты что, не знаешь, что спишь с родным братом?”

Я разозлилась. Скинула ее с себя и прижала к полу. Я ничего не соображала, только слышала ее мерзкий смех, ее издевательства. Это длилось и длилось, пока я не схватила ее за волосы. И не ударила об пол головой. Потом еще раз. И еще, и еще. И тогда наступила тишина.

Люк отходит от камина и садится рядом с Джинни на подлокотник дивана.

– Я вернулся минут через пять, – говорит он. – Мы позвонили Памеле, и она поговорила с Джеком. Той ночью она сказала нам правду – биологическим отцом Джинни был не Томас, а Эдриан Уизерс.

Мы с Джеком придумали, как спрятать