Шрифт:
Закладка:
— Понимаю, — удивление на лице Разумовского сменилось хищной решимостью, — умру, но сделаю.
— Постарайся выжить, — кивнул великий князь, — если нужна какая-то помощь, то говори?
— Своих агентов во дворце у меня нет, а дело скользкое, действовать надо тайно, — Евгений Аскольдович посмотрел на великого князя, дождался кивка и продолжил утвердительно, — если дадите в помощь Альберта Викторовича, то вдвоём справимся.
— Конечно, — кивнул великий князь.
Эм….
— Ростислав Драгомирович, видимо, не ознакомился с данными, что скопировал, — хмыкнул Меньшов.
— За что ему честь и хвала, — улыбнулся великий князь и посмотрел на меня, — ты уж прости, Ростислав Драгомирович, за этот маскарад, Альберт у меня бывший глава родовой контрразведки.
И что ответить? Понимаю? Не в претензии? Нет, я, правда, понимаю. Кого ещё отправить общаться с группой вооружённых морпехов во дворце? Это я сглупил, думал, что Альберт Викторович обычный слуга. Но что мне ответить?
— Думаю, Ростислав Драгомирович всё понял, просто не знает, как выразить словами, — улыбнулся Разумовский.
— Так точно, — кивнул я, решив воспользоваться подсказкой старшего товарища по клубу.
— Славно, — кивнул великий князь, и мне показалось, что ему действительно важны мои чувства, — от ловли на живца не будем отказываться, — он посмотрел на Разумовского, — справишься сразу с двумя направлениями?
— Да, — голос Евгения Аскольдовича переполняла уверенность, — начнём с самого простого. Вяземский хочет устроить приём в честь спасения своего сына, и сегодня пригласит всю команду морпехов. Нам подходит место, жаль, только, время подкачало в свете последних событий: сегодня вечером с ночевкой.
— Я так понимаю, праздновать он хочет не в своей усадьбе? — уточнил Михаил Владимирович.
— Так точно, — кивнул Разумовский, — на горнолыжном курорте «Красный пик».
— Что ж, могло быть и хуже, — кивнул Михаил Владимирович, и посмотрел на Меньшова, — подстрахуемся. Валентин, прикроешь ребят, и учти, это ещё не наказание, только его часть.
— Так точно, — Меньшов подобрался, как на параде. От прошлой слабости не осталось и следа. Даже глаза пришли в норму.
Эх, мне бы такую регенерацию, или, как это называется?
— Если Валентин Севович приедет на курорт, то ни о какой скрытности не может быть и речи, — задумчиво протянул Разумовский.
— А с этим вопросом мы обратимся к Ростиславу Драгомировичу, — хмыкнул великий князь и посмотрел на Меньшова, — Валентин, пришли потом своё селфи.
— Так точно, — лицо Меньшова можно было сравнить с кирпичом. Ноль эмоций.
— И расскажи лейтенанту, почему орден двуликого открыл на него охоту.
* * *
— Валентин Севович, мои люди уже забронировали для вас номер в отеле курорта на подставную личность, — обратился к Меньшову Разумовский, стоило нам покинуть кабинет великого князя. — Ростислав Драгомирович, дело за Вами, пришлите фотографию генерал-адмирала в гриме для документов. За два часа справитесь?
— Да.
— Тогда, честь имею, — расплылся в улыбке Разумовский, пожал нам руки и стремительно пошёл к выходу из Дворца.
Мы с Меньшовым проводили его взглядами, и, когда глава тайной канцелярии скрылся за углом, Валентин Севович нарушил молчание:
— Никогда не пытайся впечатлить этого человека, всё чего он жаждет — это знаний, информации о людях и событиях.
— Хорошо, — растерянно кивнул я.
— Есть, — поморщился Меньшов.
— Есть, — повторил я за ним.
— Это к тому, лейтенант, — Валентин Севович зашагал вперёд, не глядя на меня, — что ни обо мне, ни о нашей части, ни о каких-либо делах, что нас с тобой связывают или будут связывать, ты не должен говорить никому. Не повторяй сегодняшних ошибок.
— Есть, — вновь повторил я и не удержался от вопроса: — мне казалось, что Разумовский предан великому князю.
— Но не мне, — усмехнулся Меньшов и посмотрел по сторонам, — Разумовский придворный змей, чем меньше он знает, тем слабее жалит. Куда нам идти?
За два шага оказался впереди и повёл генерал-адмирала к нашей с ребятами комнате.
Мы миновали несколько залов. Видели, как медики выходили из комнат. Из каких-то только они, а из каких-то выносили людей на носилках. Везде царила нездоровая, болезненная суета.
— Ваше высокопревосходительство, — признаться, я всё ждал, когда он расскажет об ордене двуликого, но не решался спросить сам, поэтому решил задать другой вопрос: — Михаил Владимирович умеет внушать желание покончить с собой?
— Ты о своей попытке застрелиться? — хмыкнул он.
— Не только, — я кивком указал на пострадавших людей, у многих имелись раны, которые они явно сами себе нанесли.
— А, это, — хмыкнул Меньшов, — это они от тоски и злости, а вот ты находился ближе всех.
— Понятно, — вздохнул я.
— Ничего тебе не понятно, — посмурнел Меньшов. — Не может великий князь внушать другим что-то, только поделиться своими эмоциями, когда теряет контроль над внутренней силой.
— Получается, — я аж глаза распахнул от удивления, — он хочет застрелиться?
— Угу, — буркнул Меньшов.
— Это… — я не знал, что сказать. Просто не мог подобрать слова. Да, что слова. Я, даже, не мог мысли подобрать.
— Вот будешь старше четырёх сотен лет, — Меньшов проводил взглядом очередные носилки, — да провозишься всё это время по уши в политике, тогда на тебя и посмотрим.
— Жутко, — протянул я, прикидывая опыт своей жизни за последний год и умножая его на четыреста, а лучше и на всю тысячу.
— Не то слово, — хмыкнул Меньшов, — представь ещё, что миллионы, миллиарды людей ждут его смерти, чтобы разорвать на части всё, что ему дорого.
Открывшаяся картина заставила сбиться с шага. Вновь накатила тоска и горечь. Михаил Владимирович предстал совсем в ином виде. Не всесильный щит и меч империи, а до смерти усталый старик, каким я его сегодня видел. Да и не только сегодня.
— Как же он держится? — выпалил я.
— Стиснув зубы, — бросил Меньшов, — ждёт, преемника