Я кивнул.

— Так чего ты ждёшь, — улыбнулся Михаил Владимирович, — дерзай.

— В ходе проработки направлений атаки на императора, и путей отхода после покушения, — на этих словах у Разумовского с Меньшовым глаза стали по червонцу, — мы выявили дежурный пункт управления и, проникнув на него, осуществили взлом систем безопасности дворца.

Во рту пересохло от сосредоточенных на мне взглядов, и я прервался на мгновение. Отпил воды из штатной фляги. Перевел дух и, собравшись с мыслями, продолжил:

— Вот здесь, — я решительно выложил на стол накопители с информацией, — полная копия всех данных с серверов гвардии.

— За какое время? — Разумовский неестественно сильно растягивал слова, как будто давал себе время осознать услышанное.

— За всё, — пожал я плечами, и добавил, предупреждая новые вопросы: — здесь все данные, от расписаний визита императора к парикмахеру лет десять назад, до личных данных слуг, гвардейцев, и планов потайных ходов.

Ответом мне была тишина.

— И, ведь, никто не заметил, — протянул Михаил Владимирович после продолжительного молчания, — мне никто не докладывал.

— Ростислав Драгомирович, я уже говорил, что вы продолжаете меня удивлять? — спросил Разумовский и, дождавшись моего кивка, добавил: — вы только что сделали это снова, и так оглушительно, что, уверен, больше меня уже ничем не удивить.

— Нуу, — протянул я, посмотрев на свои руки, и все тут же прикипели ко мне взглядами, — мы в катакомбах нашли труп ещё одного гвардейца. Премьер-майора. И ему лет шесть, не меньше.

Глава 22

Тишина звенела.

Никогда не думал, что так бывает. Считал, что это просто присказка. А тут вон как получилось. Звенела, даже ушам больно.

Признаюсь, мне захотелось блеснуть перед Разумовским. Удивить, так сказать. Потому и ляпнул, не подумав.

Осознание, что это было лишним, пришло мгновенно — стоило великому князю нахмуриться.

С одной стороны, он сам дал разрешение говорить, значит, доверяет всем, кто здесь собрался. С другой, это касалось проверки гвардии, плана покушения на императора. Я же рассказал, что нашёл труп в катакомбах дворца. И не простого, а штаб-офицера….

Это я связываю два этих события в одно. А Михаил Владимирович может думать по-иному. Для него это могут быть два совершенно разных дела.

Вдруг он сейчас скажет, что сам же его туда и положил, а потом забыл. И теперь, всем нам придётся хранить молчание. Вечное.

По телу пробежал холод, а лицо защипало. Меня, словно в прорубь окунули. Навалилась просто вселенская тоска. Захотелось накрыться одеялом с головой и вжаться в кресло.

Мысли заметались в поисках решения проблемы. Исправить ситуацию уже нельзя — слово не воробей, но как-то сгладить….

Блин. Когда я уже начну думать, прежде чем говорить?

Хотя, это и так понятно — потом. Главное чтобы это потом было. А сейчас, что делать? Действовать на опережение? А что я могу? Только самому застрелиться?

— Где? — тихо спросил великий князь, когда молчание стало уже невыносимым, а моя рука вовсю шарила на бедре, только ни кобуры, ни пистолета там не оказалось. — Где именно нашли?

Хотел ответить, но не смог вынырнуть из омута мыслей. Голова стала тяжёлой. В неё напихали мокрой ваты. А тело словно жило само и отказывалось подчиняться.

— Ростислав Драгомирович. Ростислав. Туров!

Хотел сказать, что слышу, но это была лишь мысль. Разомкнуть губы не получалось.

Вдруг на плечо упала тяжесть, и меня развернуло к Меньшову.

Зазвенело в ушах. Из глаз посыпались искры. Голова дёрнулась в сторону. Затем в другую.

— Лучше? — Меньшов убрал руку с моего плеча и потряс другой, которой отвесил мне пощечины, а у меня, словно мозги на место встали. Ощущение безнадёги исчезло. Улетучились дурацкие мысли и желания.

— Да, — я кивнул с неимоверным наслаждением от власти над собственным телом. — Благодарю.

— Обращайся, — хмыкнул Валентин Севович, и сел в кресле ровно.

— Помнится, когда я был слабее, — Разумовский растёр себе щёки до красноты и похлопал по ним, — в первый раз тоже искал табельное.

— Прошу простить, господа, — громче, чем в прошлый раз сказал великий князь, — Я немного перенервничал. Новости уж слишком неожиданные. Оглушительные, как сказал Евгений Аскольдович.

Его слова заставили меня оглядеться.

Разумовский всё ещё страдал бледностью. Тяжело дышал и тянулся к карману с флягой, словно отжимал пудовую гирю в последнем подходе.

— Теперь я точно знаю, что такое гробовая тишина, — просипел он, заметив мой взгляд.

— Будем считать, что мы почтили память премьер-майора, — голос Меньшова оказался таким же, только с лёгкой, надрывной хрипотцой.

Он утёр со лба пот. Посмотрел на Михаила Владимировича красными от лопнувших капилляров глазами и спросил:

— У Вас есть догадки, кто это?

— Ни одной, — Михаил Владимирович облокотился о стол, и задумчиво покачал головой. — У нас за двенадцать лет ни одной потери.

Бодрость и веселье покинули его. На лице прорезались морщины, а кожа обвисла, будто в одно мгновение весь гелий исчез из воздушного шарика. Сейчас он походил на себя с корабля, после атаки по Сладкобаеву.

— Ты пришёл в себя, Ростислав Драгомирович? — великий князь посмотрел на меня взглядом полным вселенской усталости и, дождавшись ответа, повторил свой вопрос: — где именно нашли тело?

Взял инфопланшет. С третьей попытки попал по нужным кнопкам, и над гаджетом замерцала проекция подземных переходов.

— Здесь, — я ткнул дрожащей рукой в нужный туннель.

— Древнейшая секция, — оторвался от фляги Разумовский. — Если хотите, то я….

— Конечно, Женя, — прервал его великий князь и задал мне ещё один вопрос: — каким образом вы провернули всё так, что вас никто не заметил?

— В том и дело, что заметили, — вздохнул я, привёл мысли в порядок и рассказал о нашем маскараде.

— Гениально, — протянул Разумовский, — если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу.

Хотел сказать, что это не намеренно, а вышло случайно, но тут зазвонил телефон. Пронзительно так, как старые….

— Да, Ефим, — Михаил Владимирович выдвинул ящик и, натянув провод, прислонил к уху старинную трубку. — Конечно, можешь сходить на обед. Спасибо.

— Что ж, — Михаил Владимирович закончил разговор и посмотрел на нас, — если, кому-нибудь надо, то Ефим