Я не могу здесь не отметить исключительной трудности и исключительного геройства, с которым чехословацкие части и части новой Народной армии выполняли свою нелегкую задачу. Ведь они начали буквально с голыми руками: голыми руками они добывали себе винтовки, затем добыли патроны, добыв и то и другое, добыли пулеметы и легкую артиллерию, затем добыли тяжелую артиллерию — все это добывалось у своего противника; все наше снабжение протекало именно путем отобрания всего необходимого нам в военном смысле у бесконечно превосходящего нас силами и техникой врага.

Помощь союзников, обещанная нам столько раз, в это время реально не была осуществлена ни войсками, ни вооружением, но вера в их приход, подкрепленная их официальным заявлением, была настолько велика, что приход этот не вызывал ни у кого никаких сомнений, и, производя нашу мобилизацию для продолжения начатой борьбы, мы все время имели в виду борьбу не только с большевиками, но и с Германией, о чем и объявлялось официально населению.

Больше этого: в это время нами было приступлено к сформированию семи стрелковых дивизий именно для борьбы с Германией. Были сформированы кадры и намечен весь план их развертывания, и единственное, чего нам не хватало для осуществления этого плана, — это вооружения.

Фактически в это время мы уже приносили известную помощь общесоюзному делу, отвлекая, во-первых, некоторое число пленных от отправки их на Западный фронт и составляя, кроме того, существенную угрозу для германцев, ибо наше продвижение вперед к Москве грозило им созданием нового Восточного фронта.

Ввиду всех этих соображений, полковник Чечек решил взять Симбирск и с этой целью приказал командиру 1-го чешского полка, капитану, а ныне полковнику Степанову, начать движение с двумя батальонами полка от Уфы по железной дороге к Симбирску.

В Симбирске в это время было сосредоточено около 7 тысяч большевистских войск, правда несколько дезорганизованных как нашим успехом, так и попыткой большевистского главнокомандующего Муравьева поднять вооруженное восстание против Советов. В связи с убийством Мирбаха и с поражением у Сызрани этот главнокомандующий решил переменить фронт и произвести переворот в Симбирске. Произвести этот переворот ему не удалось, он был убит, но известная дезорганизация была внесена.

Батальоны капитана Степанова двинулись с необычайной быстротой, разбивая многочисленные советские войска, расположенные по Волго-Бугульминской железной дороге. У большевиков на этой дороге было два прекрасных бронированных поезда, именовавшиеся один — «Товарищ Ленин», а другой — «Воля или Смерть». У Степанова был самодельный броневой поезд, то есть платформа, на которой было поставлено трехдюймовое орудие под командой поручика русской службы Холявина. Этот последний из 13 первых пушечных снарядов 12-ю угодил в «Товарища Ленина», большевистские поезда понеслись с бешеной скоростью по направлению к Симбирску, и все большевистские войска в панике разбегались. Позднее нам попал в руки переговор двух большевистских главнокомандующих — одного, находившегося в Симбирске, капитана гвардии Тухачевского, и другого, командовавшего на линии железной дороги матроса Пугачевского. «Что ты, — говорил последний, и тут следовало невыразимое ругательство, — не присылаешь подкрепления. Сколько раз я тебе говорил — присылай». — «Разве ты не знаешь, — отвечал другой, и следовало то же самое ругательство, — что вся моя сволочь разбегается».

Командир блиндированных поездов Подлупанов меланхолически доносил своему начальству: «И все наши войска самовольно покинули позиции, и все мои машины испорчены, и все разбежались, и сам я болен и уезжаю. Подлупанов».

Словом, 21 июля, через 5 дней своего марша по железной дороге, капитан Степанов был у Симбирска, на левом берегу Волги, и в его руках находился патронный завод. Но, как известно, Симбирск, лежащий на правом высоком берегу Волги, доминирует над всем левым берегом, и взять мост и расположенный на горе город было весьма трудно. Предвидя это, полковник Каппель предложил полковнику Чечеку, одновременно с уходом капитана Степанова, послать часть Народной армии из Сызрани к грунтовой и проселочной дороге на Симбирск по правому берегу реки Волги. Этот план был принят, и два батальона Народной армии вместе со взводом легкой артиллерии и гаубичным взводом, а также добровольческим эскадроном двинулись из Сызрани в Симбирск. Это был один из феерических маршей, ибо войска сделали (на крестьянских телегах) в 5 дней около 130 верст, оставляя вправо и влево от себя громадные отряды большевистских войск. Достаточно сказать, что они прошли мимо 4-тысячного отряда «товарища Гая», оперировавшего в районе Сенгилея, тогда как их число не было никоим образом выше 1500 человек.

В селе Теренге нашим отрядом была уничтожена большевистская застава. Переговариваясь с Симбирском по телефону, наш отряд продолжал двигаться с громадной быстротой к Симбирску, и симбирские большевики думали, что с ними говорят по телефону их собственные войска.

21 июля вечером подполковник Каппель был под стенами города, начал бой, и 22 июля большевики были изгнаны из Симбирска, и наши войска, после жестокого боя, вошли в него. Через четыре часа после нашего входа с левого берега Волги в город вошли чехословаки, и общее командование всеми силами перешло к командиру чешского полка, капитану Степанову, офицеру русской службы, русскому по происхождению. Мне были даны в Симбирске также самые исключительные полномочия, которыми я пользовался в Сызрани и вообще на всей территории, занятой войсками Народной армии.

Симбирск встретил нас удивительно радушно. Состоятельные классы пожертвовали 5 500 000 рублей на формирование Народной армии, рабочие патронного и других заводов постановили поддерживать новую власть и отчислять часть заработка в фонд Народной армии. Офицеры до чина капитана включительно по моему приказу в течение шести часов образовали батальон, который немедленно, в тот же день, выступил на позиции. Женщины всех классов населения образовали «Женское общество помощи Народной армии» и делали все, что могли, для ее лучшей организации. Из окрестных деревень и уездов приходили крестьяне с просьбой выдачи им винтовок для сформирования дружин для борьбы с большевиками, но наше постоянное несчастье заключалось в том, что у нас не было достаточно винтовок.

В Симбирске мы взяли громадное количество тяжелой и легкой артиллерии, неисчислимые склады интендантского снабжения, и отныне в наших руках был значительный участок Волги, протяжением приблизительно в 300 верст с двумя мостовыми через нее переправами. Надо сказать, что к этому времени произошло восстание в городе Вольске, перекинувшееся на другую сторону Волги и охватившее весь Николаевский уезд, где сформировались отряды крестьянских дружин, боровшихся с большевиками. Эта крестьянская борьба отличалась особенной жестокостью в тех частях Николаевского и Ново-Узенского уездов,