не так просто. Даже на хомяка и морскую свинку требовалось разрешение. Оно продавалось в инспекции по домашним животным, сокращенно — домжив. Там записывали будущую кличку питомца, а потом проверяли, как он отзывается на нее.

Делалось это для того, чтобы граждане (из любви, конечно) не называли своих песиков, котиков и особенно хомячков в честь Нацлидера. Давно еще у коллеги Фины был кобель с такой кличкой — большой, породистый. Как заметила Фина, это отличало кобеля от того, в честь кого его назвали. Коллега гордилась своим псом и пугала им играющих у нее под окнами детей. После соседской жалобы на кличку пса у коллеги изъяли.

Вдобавок, за домашнего питомца нужно было платить налог. А владельцам собак и кошек начисляли еще за уборку территории, поэтому этих животных мало кто держал. Проще всего было завести хомяка или рыбок: не шумели, не лазили на окна, и выгуливать их не требовалось. Вот только никого из них маленький Ханнес не хотел.

Раньше, в годы своей юности, Телль запросто бы нашел сыну щенка на улице. Но теперь, когда объявленная Нацлидером война с бродячими животными давно выиграна, они остались только в магазинах Нацприроды или отделе зоотоваров Детского мира, который все называли живым уголком.

Туда Фина как раз и собиралась с Ханнесом. Они решили, что сын будет ждать ее у аптеки, где он покупал матери мазь от ожога. Аптека та находилась как раз по дороге к Детскому миру.

Едва закончилась смена, Фина пулей выскочила из проходной. Про ногу, осторожность, она даже думала. Ей главное было поскорей добраться до аптеки. Сын, конечно, говорит, что уже большой, но вдруг он ключи потерял или не вообще не смог закрыть дверь квартиры? К тому же вечер, все с работы идут, стемнело — мало ли?

Возле аптеки Ханнеса не оказалось. Мысль о том, что могло случиться нехорошее, начала расти в голове Фины. Быстро в уме перебрав варианты, она зашла в саму аптеку. Ханнес стоял спиной к матери, спокойно разглядывая витрину.

Напряжение отпустило Фину. Выдохнув, она оперлась о дверной косяк и устало наклонила голову набок. Ханнес, увидев, что аптекарь смотрит в сторону двери, обернулся.

— Мама, привет! — сынрадостно махнул рукой.

— Давно меня ждешь, родной?

От нежности, с которой мать обратилась к нему, Ханнесу стало неловко.

— Я думал, ты придешь позже, и решил посмотреть тут… — оправдывался он, стесняясь наблюдавшего за ними аптекаря.

Фина кивком головы позвала сына к двери. Они вышли на улицу и не спеша направились к Детскому миру.

— Ты о чем-то говорил с продавцом в аптеке? — спросила мать, остановившись так, чтобы сын видел ее лицо под светом фонаря.

— Да. Про слуховой аппарат. Оказывается, их никогда не продавали в аптеках. Все делалось через поликлиники, — сказал Ханнес. — Как я понял.

— А что ты смотрел, когда я пришла? — дойдя до другого фонаря, снова остановилась Фина.

— Соски для малышей, — Ханнес едва не рассмеялся. — Такие забавные. У меня такая же была?

— Да, и не одна, — ответила Фина и показала на фонарь. — Тебе хорошо видно с таким светом?

— Хорошо.

Детский мир сверкал желтыми гирляндами. С краю длинной-предлинной витрины стояли большие и маленькие манекены в военной форме. Рядом с ними были игрушечные танки, самолеты, а сзади — государственный флаг. Ханнес разглядывал солдатиков у ног манекенов, а Фина искала глазами игрушки или одежду для девочек. Они прошли вдоль всей витрины, но там дальше были куклы в форме военных медсестер и в рабочих комбинезонах.

Сын ловко проскочил во вращающуюся дверь магазина, а Фину, у которой ремень сумки зацепился за широкую дверную ручку, обогнали другие покупатели.

Ханнес не заметил, что мать отстала. Столько всего для детей он еще никогда не видел. Последний раз Ханнес был здесь с матерью перед своим вторым учебным годом. Тогда он ничего, кроме школьных принадлежностей, не запомнил. Сейчас у него разбегались глаза, Ханнес не знал, в какой отдел идти. Хотелось посмотреть и конструкторы, и настольные игры, и мячи, и книги с учебниками, и в живой уголок попасть. Ханнес остановился в раздумье. Его тут же крепко схватили за плечо.

Человек в черной форме с желтой надписью "охрана" потянул Ханнеса назад. Как понял Ханнес, перед этим тот что-то успел сказать ему. Охранник повел мальчика к выходу, но путь им преградила Фина.

Она видела, как охранник просил сына остановиться.

— Мальчик, постой! — звал тот. — Где твои родители?

Мальчик даже не повернулся. Тогда охранник и бросился к нему.

— Куда вы его ведете? — с подчеркнутым спокойствием спросила Фина.

— Детям без сопровождения родителей в магазине нельзя! — не останавливаясь, ответил охранник.

Он хотел обойти женщину, но Фина снова перекрыла ему дорогу.

— Этот мальчик — мой сын. Отпустите его, — попросила она.

Охранник остановился. Ханнес смотрел на мать и пожимал плечами, не понимая, в чем дело.

— Откуда я могу знать, что он ваш сын? Вы не вместе зашли, — не выпуская мальчика, переключился на Фину охранник.

— А откуда я могу знать, что вы — охрана? Может, вы — бандит и специально уводите ребенка, — пристально глядя на охранника, Фина сейчас, казалось, не замечала сына.

— Внимательнее надо быть, мамаша… — поучающе начал охранник, но Фина не дала ему договорить.

— Вот я и проявляю внимательность. Кто вы?

Проходившие мимо покупатели начали оглядываться на них. Отпустив Ханнеса, охранник отошел чуть в сторону.

— Не я эту инструкцию придумал, — ворчал он, оправдываясь. — Дети — они, если тут одни, — шумят, хватают игрушки. Бегают тут, падают, разбиваются.

Но Фина уже забыла про охранника. Обняв одной рукой сына, она шла с ним к живому уголку.

— Мам, ты прости меня, — с чувством маленькой вины шепнул Ханнес.

Вместо ответа Фина взъерошила ему волосы.

***

Ханнес долго смотрел на стоявшую среди канареек, попугайчиков и прочих комнатных птиц клетку с голубями.

— Почему они здесь? Они же дикие птицы, — повернулся он к матери.

— Это не дикие голуби. Смотри, у них перья даже на лапках, — показала Фина.

— Я давно хотел, чтобы у меня была такая птица. Настоящая. Не попугай. Даже имя придумал ей — Ангел, — признался сын, отойдя от клетки.

— Почему Ангел? — удивленно спросила Фина.

— Она же с крыльями, — улыбнулся Ханнес.

Было странно, что мама не поняла такой простой вещи.

— Потом, когда меня не станет, чтобы вы выпустили ее, и она улетела, — добавил Ханнес.

Посмотрев на мать, он понял: не нужно было это говорить. Но Фина справилась со словами сына.

— Эти голуби не смогут жить на воле, — объяснила она. — Они