верхах форум был отложен на пару месяцев, что позволило представителям СКВВ заняться лоббированием застарелого вопроса о местных отделениях в окружении нового руководства. На этот раз их усилия увенчались успехом: конференции разрешили заняться созданием местной инфраструктуры[832].

Однако принятые на конференции решения были неоднозначными. С одной стороны, измененный устав предусматривал создание «на местах» только профильных ветеранских секций[833]. С другой стороны, выступающие на конференции отстаивали проект объединения, которое должно было присутствовать на всех «этажах» советской политической жизни: в городе, районе, области, республике[834]. За проектом стояло нечто большее, чем просто несообразительность низовых активистов. Сам Тимошенко вернулся с обсуждений у политического руководства со стойким ощущением того, что теперь можно будет организовывать секции ветеранов войны «в республиках и городах-героях»[835]. А на встрече перед конференцией лидеры СКВВ информировали активистов, что конференция примет решение о создании «республиканских, краевых и областных секций»[836]. Наблюдаемое с 1956 года спонтанное появление «разнообразных советов, комитетов, групп» по всему Советскому Союзу вызывало некоторую озабоченность и требовало упорядочить всю эту активность, однако руководство СКВВ сочло неблагоразумным требовать реорганизации уже существующих групп. Окрыленное своими недавними лоббистскими успехами, ядро активистов решило, что принятые сейчас правила позже можно будет поменять к собственной выгоде. Этот подход, как оказалось, базировался на излишнем оптимизме[837].

18 марта 1965 года президиум СКВВ принял решение о создании «секций ветеранов войны», насчитывающих по 25 представителей в каждой, в крупных советских городах. В список вошли Ленинград, Киев, Минск, Ташкент, Алма-Ата, Тбилиси, Баку, Вильнюс, Кишинев, Рига, Фрунзе, Душанбе, Ереван, Ашхабад, Таллин, Волгоград, Одесса и Севастополь. На том же заседании было принято «Положение о секциях Советского комитета ветеранов войны на местах»[838]. Этот документ будет оставаться основным внутренним актом, регулирующим развитие местной инфраструктуры СКВВ, на протяжении следующих двадцати лет. В нем рекомендовалось учреждать новые секции «там, где это необходимо». Предполагалось, что контроль над деятельностью секций будет двойственным: с одной стороны, им предстояло функционировать под руководством СКВВ; с другой стороны, они должны были координировать свою работу с «местными советскими и общественными организациями». Среди их основных задач перечислялись выполнение «поручений» президиума СКВВ, помощь местным органам в пропаганде «боевых традиций Советских Вооруженных Сил», «воспитание» ветеранов и молодежи «в духе советского патриотизма», помощь в сборе материалов о «героической борьбе советского народа против интервентов, немецко-фашистских оккупантов и других империалистических агрессоров», «увековечение памяти советских солдат и партизан, погибших в боях за советскую Родину, и памяти советских людей, погибших в гитлеровских концлагерях»[839].

Решения состоявшейся в 1965 году II конференции СКВВ и принятое на ней положение о местных секциях подтолкнули бурный рост советского ветеранского движения. Празднование 20-летней годовщины Победы усугубило организационное кипение. В ходе подготовки к торжествам партийные организации на предприятиях и в учреждениях создавали специальные комиссии, которые после завершения праздников высказывали желание стать «постоянно действующими комитетами ветеранов войны» и влиться в общесоюзную инфраструктуру СКВВ[840]. Общий рост числа ветеранских организаций – ко Дню Победы 1975 года их количество выросло с 18 до 36[841], к концу 1970-х – до 43[842], а к 1981-му – до 46 с совокупным членством, превышавшим миллион человек[843], – закреплял уже утвердившуюся тенденцию, в русле которой энтузиазм на местах опережал уступки, на которые был готов идти центр.

Решения, принятые на II конференции, заметно активизировали «товарищей с мест». Хотя официально было учреждено всего восемнадцать «секций» городского уровня, структура советского ветеранского движения уже не ограничивалась только этим, становясь все более разветвленной. Советы ветеранов появлялись на республиканском, областном и районном уровнях, а также на заводах, предприятиях и в учреждениях; кое-где свои собственные ветеранские организации создал комсомол; одновременно продолжали существовать комитеты помощи при военкоматах. К началу 1966 года в Таджикистане действовал совет ветеранов республиканского уровня; в Белоруссии имелась такая же организация республиканского уровня, поддерживаемая низовыми структурами областей и районов; в Армении функционировали тридцать районных «групп»; в Узбекистане и Киргизии ташкентская и фрунзенская секции de facto выполняли задачи республиканских секций. Активисты СКВВ на местах пытались включить ранее появившиеся ветеранские организации в единую иерархию командования; в свою очередь, подобные низовые объединения зачастую сами нуждались в наставлении и руководстве. Согласно официальной линии, секции городского уровня обязаны были поддерживать связи с другими организациями своего города, но при этом избегать приказных форм работы с ними – все подобные структуры оставались «под зонтиком» учредивших их организаций. Активисты, однако, были склонны рассматривать все это организационное разнообразие в качестве всеобъемлющего и разностороннего ветеранского движения, логично фокусирующегося на СКВВ[844].

Таким образом, заметная доля ветеранской активности оставалась вне контроля со стороны СКВВ. Основное отличие от ситуации 1956–1965 годов заключалось в том, что энергия и динамизм движения существенно возросли. В неоднозначных сигналах, посланных II всесоюзной конференцией, ветераны по всей стране услышали явный призыв к тому, что пора браться за строительство мощной организации, которая наконец займется защитой интересов бывших фронтовиков. При новом генеральном секретаре руководство КПСС какое-то время было готово поддерживать и изучать подобные «эксперименты»[845].

Таким образом, за десятилетие, прошедшее после 1965 года, были созданы условия для решительной трансформации роли организованного ветеранского движения, приведшей его в соответствие с программой, которую еще в 1940-е годы наметили такие провидцы, как Барыкин. СКВВ превратился в организацию, укоренившуюся на местах, что легитимировало его функции в качестве лоббистской организации, отстаивающей нужды фронтовиков дома и обслуживающей режим в международной ветеранской политике «холодной войны». На III съезде ветеранов, состоявшемся в 1971 году, эта изменившаяся роль СКВВ получила закрепление в новом уставе. При этом новые уставные документы по-прежнему выделяли внутреннюю и внешнюю пропагандистскую работу в качестве главной задачи организации. В то же время теперь прямо говорилось о том, что организация обязана представлять ветеранские интересы и активно содействовать выполнению «решений КПСС и Советского правительства по улучшению материальных, бытовых и жилищных условий участников войны, инвалидов и семей погибших солдат». Тем не менее произошедшие с 1965 года изменения так и остались неузаконенными. Уставом комитета допускались лишь три организационные единицы: непосредственно СКВВ в Москве, его отделения на городском уровне и советы ветеранов-однополчан[846]. Впрочем, вскоре после конференции президиум сделал еще один шаг вперед, утвердив новые правила для секций СКВВ: в обновленном документе говорилось, что секции «объединяют ветеранские коллективы крупных предприятий, учреждений и учебных заведений, а также организации бывших военных подразделений своего города»[847]. Реальность, конечно, успела опередить эту формальную структуру. Ветераны уже давно создали гораздо более разнообразное и динамичное организованное движение, чем