Шрифт:
Закладка:
Этельстан поднялся с места:
– Пойдемте в мастерскую, в самом деле, Кехт ждет. А по дороге вы расскажете, как ваши друзья выглядят, чтобы я мог их опознать. Не каждый же человек ваш друг!
– Послушать братца, так он бы объял весь мир, – съязвил Джеймс. – Пойду разомну ноги с вами, заодно посмотрю на дирижабль. Раздразнили любопытство!
* * *
Когда мистер Уотерс вместе с Фенеллой покинули приют уединения и вернулись тем же путем в залитый солнцем лес, ему показалось, что они возвратились в тот же миг и час, в который и ушли. Но стоило им добраться до дворца, как мистер Уотерс с ужасом обнаружил, что идут уже четвертые сутки их отсутствия.
– Все так, – сказал Этельстан, занятый тем, что наливал вино в саду.
Отдыхающие там фаэ подходили к нему, а он ловко орудовал серебряным черпаком. Фенелла отлучилась за кубками и очень скоро ледяное остужающее вино оказалось в руках мистера Уотерса.
Он без раздумий сделал глоток.
Вино, которое они пили с Фенеллой, было намного вкуснее.
– Трое суток?! – Он негодующе посмотрел поверх кубка. – Вы врете! Нас не было от силы ночь! Правда, Фенелла?
– Фаэ не лгут, – ответил за Фенеллу Этельстан. – А я живу по законам фаэ.
– Я не говорила вам, что мы провели там одну ночь, мой дорогой Эван, – мягко произнесла Фенелла и коснулась рукой его предплечья. – Я говорила о проведенном вместе времени.
– Но как… Я же отчетливо помню, что…
Он даже не смог точно сказать, как определял в том уединенном месте, что наступила ночь и пора ложиться спать, или что по пробуждении было утро и пришло время завтракать. Он просто привык засыпать и просыпаться в одни и те же часы, но как это могло служить доказательством того, что все вдруг вздумали водить его за нос и дурить небылицами?
– В землях фаэ время течет иначе, чем в мире смертных. – Фенелла отпила небольшой глоток вина и продолжила: – Смертный попадает в Холмы, и время для него изменяется. Поэтому возвращение из Холмов чаще всего становится некой трагедией для человека. Он возвращается сто лет спустя, и уже нет никого, кто помнил бы его имя, от его деревни не осталось даже названия, а на него смотрят как на сумасшедшего из-за старомодной одежды и манер.
Мистер Уотерс поперхнулся.
– Бывает и иначе, – подхватил Этельстан, не давая ему вставить слово. – Возвращается смертный в свой мир – а до его рождения еще пятьсот человеческих лет! И вот что ему делать? Только пытаться выжить в совершенно незнакомом ему мире, который еще не дорос до привычных ему удобств. И, конечно, тоже прослыть сумасшедшим.
– Потому человеку очень опасно попадать в Холмы, – мягко сказала Фенелла. – Мой дорогой Эван, вы так бледны… Я вижу, что в беседке у озера сейчас пусто. Вам надо присесть. Поговорим там.
Мистер Уотерс машинально кивнул виночерпию и позволил Фенелле отвести себя в беседку, очень похожую на бельведер в Роуз-парке – видно, в архитектуре Блюбеллы тоже многое в свое время позаимствовали у Малого народца.
– Значит, я могу вернуться… И скорее всего вернусь… спустя сто лет? – Мысли прыгали и путались, и мистер Уотерс никак не мог поймать их и выстроить в порядке приоритета. – Я же тогда не сдам в срок статью!
– Человеческий век короток – что для него жизнь, для фаэ – миг. – Фенелла выглядела опечаленной. – Но… У меня появилась одна идея.
– Какая? – мистер Уотерс был в отчаянии. – Пожалуйста, дорогая моя, скажите, что можно что-то сделать с этим! Фэйгрис мне голову оторвет!
– Похоже, вы беспокоитесь об этом Фэйгрисе куда больше, чем о собственной судьбе, – озадаченно сказала Фенелла.
– Вы поймите, Фэйгрис и есть моя судьба! – почти взвыл мистер Уотерс. – От него зависит моя карьера! Если я вернусь через сто лет, я никогда не наверстаю те позиции, которые захватил за все эти годы благодаря его покровительству!
– Этот Фэйгрис такой хороший человек?
– О нет! Он нервный, постоянно кричит, хитрый и пронырливый, и думает о прибыли, а не о людях, – но он делает настоящую журналистику, и только благодаря ему голос «Вестей Тамессы» – неподкупный и честный! – в голосе мистера Уотерса зазвучала неподдельная гордость.
– Что ж… Вижу, вам и в самом деле нужна помощь, – рука Фенеллы накрыла его ладонь. – Это будет нелегко, но я обещаю, что помогу вам выбраться отсюда в том же времени, в котором вы сюда попали!
– О… Раз все так сложно… Неужели мистер Мирт тоже пропадет во времени?
Фенелла невесело рассмеялась.
– О нет, Габриэль и его леди здесь на особом счету. Но вы-то знаете, что вы ему не друг. И что ему нет никакого резона за вас печься? Вас не было три дня. И он не задумался, где вы, не пошел вас искать и не ждал вас. Вы для него обуза.
– И он просто стряхнул меня с плеч, как раздражающего жучка, – печально заключил мистер Уотерс. – Звучит правдиво. Но вам… Вам же не все равно?
Фенелла ласково очертила кончиками пальцев абрис его лица.
– Если бы мне было все равно… Стала бы я говорить с вами об этом? Предупреждать вас? Есть лишь одно «но»…
– Всегда бывает что-то мелким шрифтом, – обреченно вздохнул мистер Уотерс. – Это совсем сложно, да?
– Не так сложно, как может показаться на первый взгляд. Но дело в том, что фаэ ничего не делают безвозмездно. И я не могу просто так оказать вам такую услугу. Взамен мне нужна помощь.
– Вы… – мистер Уотерс остановился, ошеломленный самой мыслью о том, что она просит его о помощи таким образом. – Что же вы сразу не сказали? И без всяких сделок я бы помог вам. Вы… Вы…
Произошло невозможное. У него – репортера, златоуста, голоса Лунденбурха – враз кончились слова.
Фенелла смотрела на него, и ее глаза лучились нежностью, в которой он готов был утонуть.
– Вы – моя леди, – наконец выдохнул он.
Фенелла склонилась к нему, и они разделили поцелуй, бесстыдно, у всех на виду, не заботясь о репутации или слухах. Во Дворе фаэ все было так естественно, что мистер Уотерс просто поддался потоку и позволил ему себя нести.
– Ты обещал отвести меня к трону Мадара, – прошептала она, и этот переход на «ты» был интимнее любого соприкосновения тел. – Мне нужно попасть туда в самое ближайшее время, пока не облетел последний цветок яблони. Отведи меня туда. Будь моим рыцарем. Сделай меня королевой…
* * *
То, что Цзиянь и Ортанс благополучно
