Я просто не могу сидеть на месте!

Из трусости – да, я признаю, что это был малодушный поступок – я отказался от полета! И Джон – вот же сентиментальный дурак – предпочел остаться со мной. Да за неделю со мной бы ничего не случилось, даже рука пока еще не отваливается совсем.

Меня терзают муки совести.

Решено – нам надо немедленно отправиться в Эденесбурх на паровой машине и уже на месте узнать новые подробности. Полиция Каледонии не бездействует, но какие мы были бы друзья, если бы спокойно ждали дома и занимались своими делами, пока наши товарищи, возможно, в беде?

Глава 18. На поиски!

Паровая машина прибыла на Главный (и пока единственный, но всем было ясно, что это лишь вопрос времени) вокзал Эденесбурха ранним утром. Солнце еще не вступило в свои права, и перрон был окутан серым туманом, клубящимся у самых ног.

– Негостеприимный городок, – присвистнул Ортанс.

– Да уж, – поморщился Цзиянь.

От промозглой сырости рука немедленно заныла.

– Вот что, друг мой, думаю, сначала нам стоит найти место, где можно согреться и перекусить, у меня с утра маковой росинки во рту не было. А потом уже приниматься за поиски.

Цзиянь кивнул. Правота Ортанса была очевидна. Он сейчас был согласен даже на те ужасные национальные каледонские блюда вроде хаггиса, которыми его время от времени пугали. К тому же Цзиянь, с трудом научившись ориентироваться в Лунденбурхе, побаивался незнакомых городов. Ортанс тоже не был заядлым путешественником, но перед другом не мог позволить себе ударить в грязь лицом.

Единственное решение, пришедшее ему в голову, было самым простым – едва они поравнялись с паровозом, он спросил мисс Саймон, протиравшую окно мягкой тканью, где им стоит остановиться. В конце концов, мисс Саймон, подруга мисс Амелии, одной из первых освоила навык управления паровой машиной и потому часто бывала в Эденесбурхе.

– А вы идите на Гринграсс-маркет! – Она махнула своей тряпкой в нужном направлении. – Выйдете из здания вокзала и держитесь правой стороны, так в нее и упретесь. А уж там не потеряете: паб «Белый олень», и он же гостиница. Сможете и поесть, и отдохнуть.

– Спасибо! – вежливо поклонился Цзиянь.

Мисс Саймон пристально на них посмотрела.

– А вы не потому ли сюда приехали, что вестей о нашей дорогой Амелии уже вторые сутки нет?

– Вы очень проницательны, мэм, – коротко отозвался Цзиянь.

Ортанс был более красноречив:

– В самом деле, все так и есть. Дирижабль не явился вовремя, и мы опасаемся, что с нашими друзьями что-то приключилось. Поэтому решили проехаться и пообщаться с местным Ярдом – сидеть сложа руки оказалось просто невыносимо.

Глаза мисс Саймон увлажнились:

– Мисс Амелии так повезло! У нее такие прекрасные друзья!

Ортанс и Цзиянь промолчали. Мисс Саймон продолжила, будто и вовсе не ждала от них ответа:

– Кстати, до Ярда добраться очень просто! Два квартала вниз от «Белого оленя» и упретесь в здание. Не заблудитесь!

Попрощавшись с мисс Саймон, Ортанс и Цзиянь отправились в указанном направлении и действительно вскоре уперлись в сонную Гринграсс-маркет. У стены сидел равнодушный попрошайка, даже не дернувшийся при их появлении, лотки были плотно прикрыты от ветра, и только парочка торопящихся на службу клерков создавала хоть какую-то видимость жизни.

Черные двери гостиницы «Белый олень» они заметили сразу. Вывеска с изящным оленем, лежащим подогнув ногу, колыхалась на ветру. Такой же олень был изображен над входом – небольшой гипсовый барельеф взирал на гостей свысока.

Ортанс потянул на себя тяжелую дверь и шагнул в полумрак паба.

– Интересно, – задумчиво подал голос Цзиянь, пока они, оглядываясь по сторонам, пытались обнаружить хоть одну живую душу, к которой могли бы обратиться. – Это не тот ли «Белый олень»[17], в который так любил захаживать поэт Бернс?..

– Ничего не знаю о поэтах, – признался Ортанс. – Но, судя по всему, местечко довольно привлекательное, сложно его осудить.

Из глубины паба показался высокий молодой человек.

– Доброе утро, господа! Вы ранние пташки! Неужели приехали этой ужасной паровой машиной? Какие вы смелые, господа!

Он говорил с типичным каледонским акцентом – словно набрал в рот горячей картошки. Цзиянь с трудом разбирал его речь, а потому предоставил Ортансу вести разговор.

– Паровая машина вовсе не так ужасна, с учетом того, что я лично приложил руку к ее постройке, – подмигнул тот и протянул руку: – Меня зовут Джон Ортанс. Найдется ли для меня и моего приятеля по пинте пива и что-нибудь на завтрак?

– Ооо! Наш бар прямо притягивает знаменитостей! – всплеснул руками юноша. – Я Грейсон, сын владельца. Сейчас я все устрою!

Каледонский завтрак поразил Цзияня до глубины души – такой порции ему бы хватило на несколько дней. Впрочем, Ортанс активно налегал на еду и эль, и ему ничего не оставалось, кроме как присоединиться к другу.

* * *

Они сговорились с Грейсоном на весьма скромную сумму, и им выделили комнату с двумя кроватями прямо над помещением паба. Ортанс закинул туда их дорожные саквояжи, отдал второй ключ Цзияню и предложил сразу наведаться в Ярд.

– Согласен, – кивнул Цзиянь. – Тем более вряд ли с утра у них будет много посетителей.

Он ошибался – старинное здание, в котором размещался каледонский Ярд, оказалось уже битком набито людьми. Здесь были и нищие попрошайки, и приличного вида пожилая леди, и несколько мужчин в возрасте, и даже один ребенок.

Цзиянь растерялся.

– Позвольте… Простите… – Ортанс же решил, что если они поддадутся порыву вежливости и встанут в очередь, то потеряют драгоценное время.

Поэтому он выцепил из толпы юного безусого полицейского и торопливо проговорил:

– Мне нужно увидеть инспектора Флетчера. Я по поручению инспектора Тонкса. Это касается исчезновения дирижабля.

Последнее слово он проговорил одними губами, не желая привлекать внимание посетителей к их делу. Полицейский же, услышав «дирижабль», сразу сообразил, что к чему, и поманил Ортанса и Цзияня за собой.

Игнорируя возмущенные крики, раздавшиеся из очереди, они прошли по узкому коридору и зашли в дверь с табличкой «Старший инспектор Флетчер».

Усатый дородный человек в килте и берете поднялся им навстречу.

– Рад приветствовать, рад приветствовать! – к ужасу Цзияня, акцент инспектора Флетчера был еще сильнее, чем у Грейсона.

На килт же ханец и вовсе воззрился с непониманием.

– Я горец! – пояснил инспектор Флетчер, правильно истолковав его взгляд. – Старинный клан! С гордостью ношу родовые цвета, чтобы никто не говорил, что-де Джон Флетчер просиживает штаны в городе! Ведь штанов-то нет!

Он заливисто расхохотался, довольный собственной шуткой, а потом резко посерьезнел.

– Вы по делу