случайно порвала его ошейник, под которым обнаружила жучок. Подлец. Обыскала квартиру и нашла ещё два. Возможно, остались ещё, поэтому теперь мы с Джилл договорились общаться старым добрым способом: записками и языком жестов.

Отец звонил мне утром и оживлённо рассказывал про солнечную погодку в Джексонвилле, в котором проходит какой-то съезд сотрудников правоохранительных органов, и я очень надеюсь, что пришла сюда зря. У меня есть свои ключи, поэтому беспрепятственно вхожу через парадные двери. Поднимаюсь на лифте, с каждой цифрой на табло волнуясь всё больше. Что я там планирую найти? Связанных девушек? Трупы? Горы денег? К нужному этажу приход сюда начал казаться бессмысленной затеей.

Вставляю ключ в дверь, но она не поддаётся, как будто заперта изнутри. Он дома? Настойчиво стучу в дверь, и она открывается почти сразу. Только передо мной не отец, а женщина в форме клининговой службы.

— Здравствуйте, чем вам помочь? — спрашивает приветливо, но настороженно. Наверняка услышала скрежет ключа в замке.

— Добрый день. Мне бы хозяина квартиры найти. Я соседка снизу. Вы меня топите, — сочиняю на ходу, а ведь раньше врать не умела.

— Не может быть. Я только что проверяла все краны. Прихожу сюда дважды в месяц, чтобы пропылесосить и убедиться, что всё в порядке. Сам хозяин здесь не живёт.

Вот это я удачно зашла.

— Не живёт? Или просто в отъезде?

— Не живёт.

— Откуда такая уверенность? — невольно повышаю на неё голос, хотя понимаю, что эта женщина вообще не причём.

Та недовольно хмурит брови.

— Я сейчас ему позвоню при вас.

— Давайте шустрее.

Уборщица достаёт сотовый и набирает моего отца. Через динамик совершенно чётко слышу его голос, когда он отвечает.

— Мистер Батлер, это Мэри. Тут соседка снизу уверяет, что вы её топите, но это точно не так. Я всё проверяла.

— Так в чём проблема? Закрой дверь и всё, — доносится до меня его раздражённый тон.

Я красноречиво вставляю ногу в дверной проём и, отрицательно качая головой, демонстрирую экран своего нового смартфона, на котором набраны цифры «911».

— Она грозится вызвать полицию. Вы можете подъехать и сами с ней разобраться?

На другом конце провода раздаётся чертыхание, а потом совершенно неожиданное:

— Ладно, буду через пятнадцать минут, — и скидывает звонок.

Через пятнадцать минут.

Его нет в Джексонвилле.

Под недоумевающий взгляд женщины трясущейся рукой убираю телефон в карман и плетусь в сторону лифта. Пока его жду, обессиленно припадаю лбом к стене, пытаясь упорядочить свои мысли и понять, как мне быть дальше с тем знанием, что я жила в огромном воздушном замке, построенном моим воображением. И как мне смириться с тем фактом, что мой отец, которого я так обожала, которого с нетерпением поджидала с работы, сидя на подоконнике, за которого молилась, стоя на коленях перед Распятием в комнате моей верующей бабушки, на самом деле — подлый двуличный человек. Хотя нет, хуже. Он — чудовище. А я — его порождение, которое никогда об этом не забудет.

Выйдя на улицу, присаживаюсь на скамейку неподалёку и натягиваю пониже капюшон своего худи, чтобы отец меня не узнал и не заметил. Это, своего рода, мазохизм, но раз уж я всё равно пришла, решила добить себя окончательно. Вряд ли может быть хуже. Всё, что меня окружало, оказалось фальшивым и притворным, а моя доверчивость, наивность и открытость сыграли со мной злую шутку, ведь реальность сильнее всего бьёт как раз по таким, как я. Лишь моё состояние полной прострации помогает мне держать лицо и не обращать внимания на пустоту в душе.

Пока жду отца, думаю, что мне делать дальше. Первое желание — сбежать из этого города, оборвать все нити, связывающие с его жителями, и начать новую жизнь. Второе — поговорить с отцом и задать все вопросы прямо в лицо. Но разве он ответит? Как я себе это представляю?

— Пап, привет, как обстоят дела с продажей девушек? Спрос есть?

— Привет, дочь. Ещё какой! Собираемся на днях расширять ассортимент.

Горько усмехаюсь, понимая, что не желаю ничего знать. Хочу, как те три обезьяны, закрыть глаза, рот и уши, лишь бы продлить это приятное бесцветное состояние. Лучше не чувствовать ничего, чем ощущать непрерывную тупую боль под сердцем и потерю твёрдой опоры под ногами.

Через пять минут к дому подъезжает три одинаковых внедорожника. Те самые, что были на фотографиях. Наблюдаю, как водитель первой машины открывает заднюю дверь, и оттуда выходит мой отец. Надо же, у него есть личный водитель, как у грёбаного президента. Вслед за ним к дому отправляются четыре бугая. Как ему удаётся так мастерски играть несколько ролей?

Когда эта пятёрка скрывается за парадными дверями, рывком встаю со своего места, и, набравшись мужества, отправляюсь к человеку, который сможет помочь мне начать новую жизнь.

ГЛАВА 31 ДЕМОН. ПОПЫТКА НОМЕР ДВА

Макс

Для всех в университете Лили находится на больничном, поэтому ни у кого не должно возникнуть вопросов по поводу её длительного отсутствия. Откровенно говоря, я надеюсь, что она больше сюда и не вернётся. Уладить это будет проще простого даже без её согласия. Я переживу, если она будет ненавидеть меня ещё больше, чем сейчас, зато буду спокоен за неё.

Моё участие в деле Демона, как и во всех остальных разбирательствах, было условным. Прикрытием, позволяющим отвести взгляды посторонних от более важной деятельности. И сейчас я жалею, что не занимался им вплотную, распределив обязанности между подчинёнными. Маньяк до сих пор на свободе, вполне возможно, где-то рядом с нами, а я так его недооценил, расставив приоритеты в другом порядке. В любом случае, поздно разводить демагогию. Я уже подписал необходимые бумаги о передаче этого дела Кейт, чтобы не заморачиваться с бюрократическими процедурами, когда мне нужно будет возвращаться домой.

Домой… Где теперь мой дом?

Вздыхаю, наблюдая за откровенной позой Виктории, занимающей, как обычно, место поближе ко мне. Она мне уже осточертела своими бесконечными вкрадчивыми взглядами искусительницы. Ни разу не давал ей ни малейшего намёка на то, что она меня интересует, как женщина. Нет, бесспорно, она — красотка, и тело у неё — полный отпад, но таких, как она — сотни, а безрассудная, бесстрашная и бесстыжая блондинка, запустившая однажды в меня яд — одна. Я отравился, а противоядия так и не нашёл.

Вчера стоял в душе и хохотал, как ненормальный, когда понял, в какой момент всё началось: с её удара каблуком. Она всадила в меня шпильку, как воинственная амазонка, готовая вступить в драку с крепким