– Коля, где-то есть еще ключи?! – тут же завопил Завьялов.

– А я откуда знаю!! – в той же манере разошелся друг. – Одни у Коромыслова, где запасные я не знаю!!

«До завтра можем проискать, – глубокомысленно произнес жутко невозмутимый старый смершевец и быстро повел свое тело в прихожую. Присел на корточки перед замком, разочарованно дунул в скважину: – Засада, мать ее… Замок отличный, с таким провозимся».

– Коля, найди мне шпильку, гвоздь, пинцет… Что угодно тонкое и металлическое! Быстро!

Хозяйственный Косолапов уверенно вытянул на себя длинный ящик тумбы, перевернул его над полом. Из ящика посыпались всяческие, явно позабытые Юриными подружками заколки, шпильки, щипчики…

Генерал быстро копошился в ворохе тонюсеньких железок. Неподалеку тихо поскуливала перепуганная Жози-Жюли на руках у мужа. Над согбенной спиной военного пенсионера гремел очумелый косолаповский бас:

– Чо происходит, парни?! Почему вы Райку Платоном обзывали?! Чо за байда?!

По сути дела, Косолапов обращался к Иннокентию, но ему ответил конотопский дядя Миша:

– Все разговоры после. Сейчас нам надо максимально быстро выйти из квартиры.

«Зачем?! – безнадежно провыл Завянь. – Что это изменит?! Они уже ушли! Мы не догоним!!»

– Коля, – подбираясь уже к внутренностям замка, пробормотал Потапов, – Раиса водит машину? Вы приехали сюда на твоей машине. Где твои ключи, она их не взяла?

– У меня остались, – растерянно похлопав по карманам, сказал Косой.

«Приятное известие. Подозреваю, что Платон не умеет водить наши допотопные автомобили, – не отвлекаясь от шпильки и заколки, буркнул генерал. – Если у Платона… то есть у Раисы, есть в кармане мобильный телефон, они могут вызвать такси. Доставка транспорта по адресу займет некоторое время, они будут где-то дожидаться… Мы можем успеть, Бориска!»

Растерянный, потный и красный Косолапов терзал вопросами стилиста:

– Завянь, ты чо молчишь?! Чо происходит?! Райка – сумасшедшая, да?!

Даже вплотную наблюдая за предательством, влюбленный мужик надеется на чудо: она его не обманула, а просто помешалась! Пусть страшно, пусть жестоко… но может быть, все-таки – временно?

Ведь было так чудесно! Еще полчаса назад его целовали, в глаза заглядывали, лепетали нежности…

Борису было жаль приятеля – невероятно. Но пожалеть, сказав хоть что-то, он не мог. Завянь боялся помещать Льву Константиновичу, ковырявшему сложный современный замок, боялся взять под управление хотя бы речевые центры – отвлечь и помешать.

А Константинович-то центрами воспользовался:

– Иннокентий, – вращая в пальцах шпильку, обратился к Капустину, – о чем говорили Миранда и Платон?

Кеша не успел ответить, взревел Косой:

– Какие, на хрен, Миранда и Платон?!! Завянь, почему этот хрыч тебя Иннокентием зовет?!

– Уф-ф, – громко выдохнул Потапов. Твердо зафиксировал в скважине заколку и шпильку, встал прямо и, пальцами одной руки схватив Косого за кадык, впечатал того в шкаф. – Заткнись, Коля. Все вопросы позже. – Отпустил байкерское горло и вновь присел перед замком. – Иннокентий, можешь говорить как есть, Косолапов уже в теме. Все равно твои циклоны в его мозгах поковыряются и подотрут.

Стилист кивнул, послушно забубнил:

– Они говорили о том, как Платон очутился в теле Рае…

– Об этом после, – перебил Лев Константинович. – Платон сказал что-нибудь о месте, куда они предположительно поехали?

– Нет.

– Паршиво. Что там за закон такой – Шустова-Макмануса? Почему он вдруг туфтовый? В двух словах.

– В двух слова, – тягуче сглотнув, послушался Иннокентий, – закон гласит: «В процессе разъединения, лишенное носителя тело и интеллект погибают практически одновременно».

«Ты что-нибудь понял, Боря?» – пробурчал Потапов, плавно вращая шпильку по часовой стрелке и для старательности закусив язык.

«Не много. Мы как-то разговаривали с Кешей о том, что будет, если будущее изменится и он там вовсе не родится. Иннокентий мне сказал: гибель тела и интеллекта происходят практически одновременно, типа это как-то связано».

«Понятно, – кивнул Лев Константинович. – Платон нам намекнул, что готов продолжить жизнь в чужом теле до конца его времен. Даже после изменения будущего, его интеллект не испарится сам собой из тела Раи».

Замок негромко чавкнул, генерал потянул на себя дверную ручку.

– Порядок. Выдвигаемся.

В хорошо освещенном фонарями дворе шумели под ветром деревья. Завьялов, Иннокентий и разъяренный байкер, разделившись, минут десять бегали по территории. Заглянули в каждый темный угол, обшарили все детские качели-карусели, кустами пошуршали…

Управляемые террористами Раиса и Зоя исчезли как их и не было.

Мужики собрались у подъезда. Иннокентий держал на руках трясущуюся жену. Генерал Потапов, засунув руки в карманы брюк, угрюмо-зябко ежился под ветром. Косой глядел на них уже заинтересованно. Но благо – успокоено.

«Что будем делать, Константиныч?»

«Ума ни приложу, – признался контрразведчик. – Они могли уйти из двора в любую сторону. Поймать такси на проспекте или вызвать машину по адресу. Райка здесь давно вокруг Косого трется, наверняка, узнала, где расположены аптеки-магазины, так что для вызова такси по адресу определится легко… Эх! Нам бы только отправную точку их отъезда разыскать!»

«А может быть, пойдем по следу?»

«В смысле?»

«В смысле – Жюли».

Генерал направил взгляд на собачонку в старом рукаве (шикарный прикид для светских вечеринок беглецы рачительно припрятали вместе с англицким костюмом).

Мадам Капустина выглядела неважно. Недавний испуг – можно представить, что испытало крошечное существо, когда к нему потянулись руки настроенного на убийство диверсанта! – еще продолжал потряхивать тщедушное тельце.

Потапов жалостливо поморщился:

«Ты думаешь, она потянет розыски?»

«А ты спроси. У нее и нюха-то может не оказаться. – Вздохнул: – Какая из Жози собака?»

Виктор Николаевич Полуянов вышел на балкон перекурить.

Жена, по обыкновению, утащила пепельницу на кухню – вытряхнуть и вымыть. А вернуть на место позабыла.

Но время позднее, ночное, и возвращаться на кухню уже лень. Виктор Николаевич стыдливо стряхивал пепел с четвертого этажа, стараясь не думать о развешенных на нижней лоджии пеленках. Когда прикончил сигарету до окурка, опустил голову вниз и поглядел: нет ли на лавочке припозднившихся старушек, способных облаять за выброшенный на газон окурок.

Внизу разыгрывалась уморительное зрелище. По узкой пешеходной дорожке, водя носом по асфальту, быстро перебирала паучьими лапками смехотворная собачка. Полуянов ее вначале даже за обнаглевшую ночью крысу принял.

За собачкой, как привязанные, топали три мужика. Причем – по росту. Первым шел невысокий пожилой субъект в костюме и матово поблескивающих штиблетах. За ним пузатый бугай в черной кожанке. Замыкал шествие амбал в коротких вислых трениках.

Шеи у троицы напряженные. Значительные.

Умора. Три конкретных мужика выгуливают шавку-паучка.

«Или шавка их выгуливает?» – подумал Полуянов. Вон как крадутся, шеи вытянув…

Жюли не подвела. Невзирая на негодующее Кешино фырканье в ответ на предложение «взять след», попробовала – повела. И с каждым метром все уверенней.

Завянь переговаривался с