Shrayer-Petrov 2006 – Shrayer-Petrov D. Autumn in Yalta: A Novel and Three Stories / ed. by M. D. Shrayer. Syracuse: Syracuse University Press, 2006.

Shrayer-Petrov 2018 – Shrayer-Petrov D. Doctor Levitin / ed. and with notes by M. D. Shrayer; transl. by A. B. Bronstein, A. I. Fleszar, M. D. Shrayer. Detroit: Wayne State University Press, 2018.

Библиография

Кацман 2017 – Кацман P. Параллельные вселенные Давида Шраера-Петрова // Wiener Slawistischer Almanach. 2017. № 79. С. 255–279.

Пропп 2001 – Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001.

Шраер 2001 – Шраер М. Д. О концовке набоковского «Подвига» //Старое литературное обозрение обозрение. 2001. № 1. URL: https:// magazines.gorky.media/ slo/2001/1 /o-konczovke-nabokovskogo-podviga. html (дата обращения: 14.04.2021).

Gitelman 1998 – Gitelman Z. The Decline of the Diaspora Jewish Nation: Boundaries, Content, and Jewish Identity// Jewish Social Studies. 1998. Vol. 4, № 2 (Winter). P. 112–132.

Nabokov 1971 – Nabokov V. Glory I transl. by D. Nabokov in collaboration with the author. New York: McGraw-Hill, 1971.

Pomeranz n. d. – Pomeranz W. E. Legacy and Consequences of Jackson-Vanik: Reassessing Human Rights in 21st Century Russia // Kennan Institute, Wilson Center Publication. URL: https://www.wilsoncenter.org/publication/ the-legacy-and-consequences-jackson-vanik-reassessing-human-rights-21st-century-russia-0 (дата обращения: 14.04.2021).

Rozenblit 1984 – Rozenblit M. The Jews of Vienna, 1867–1914: Assimilation and Identity. New York: SUNY Press, 1984.

Shrayer 2006 – Shrayer M. D. Afterword: Voices of My Fathers Exile // Shrayer-Petrov D. Autumn in Yalta: A Novel and Three Stories / ed., co-transl., and with an afterword by M. D. Shrayer. Library of Modern Jewish Literature. Syracuse: Syracuse University Press, 2006. P. 206–229.

Shrayer, Shrayer-Petrov 2014 – Shrayer M., Shrayer-Petrov D. A Fictional Model of the Former USSR: Part 1 of a 3-Part Conversation. July 8, 2014 II Jewish Book Council, https://www.jewishbookcouncil.org/pb-daily/a-fictional-model-of-the-former-ussr-part-l-of-a-3-part-conversation (дата обращения: 14.04.2021).

Shrayer 2018 – Voices of Jewish-Russian Literature: An Anthology I ed. by Maxim D. Shrayer. Boston: Academic Studies Press, 2018.

Из дома уезжают смелые: прочтение романа Давида Шраера-Петрова «Доктор Левитин»[179]

Моника Осборн

Во второй серии телесериала «Штисель» (авторы сценария и режиссеры Ори Элон и Иехонатан Индурски; распространяется через «Нетфликс»), посвященного жизни ультраортодоксальных евреев в Израиле, один из персонажей говорит, что сущность ожидания – «надеяться на то, чего никогда не случится». Нигде эта идея не выкристаллизовалась с таким драматизмом, как в участи евреев-отказников в СССР – и трагедия эта в пронзительных подробностях показана в романе Давида Шраера-Петрова «Доктор Левитин»; текст был написан «в стол», тайно вывезен из СССР, а впоследствии переведен на английский Арной Б. Бронштейн, Александрой И. Флешар и Максимом Д. Шраером[180]. После смерти Сталина советские евреи начали подавать документы на выезд в Израиль, а после Шестидневной войны число желающих эмигрировать становилось все больше. Хотя со смертью Сталина, развернувшего после Второй мировой войны антисемитскую кампанию, положение советских евреев стало менее тяжелым, еврейскую религиозную жизнь и еврейскую культуру в СССР продолжали подавлять как прямо, так и косвенно, и мечты об эмиграции вселяли в евреев надежду на будущее.

Однако во многих случаях, в особенности на протяжении большей части 1980-х годов, эта надежда оставалась бесплодной. На рубеже 1988–1989 годов движение за освобождение советских евреев (Free Soviet Jewry), несколько десятилетий добивавшееся того, чтобы Запад оказывал на советских лидеров давление с целью спасти евреев от угнетения, равно как и мужественные действия самих отказников в СССР, наконец-то привели к тому, что ограничения в эмиграции, на протяжении долгих лет державшие советских евреев в заложниках, были упразднены. Хотя еврейская эмиграция в Израиль началась еще в конце 1950-х и в 1960-х годах, а в 1970-е превратилась в мощный поток, десяткам тысяч человек было отказано в выездных визах[181]. Случалось, что власти сообщали основания для отказа. Иногда отказ объяснялся отсутствием прямых родственников в Израиле. Иногда дело было в том, что отказники якобы имели доступ к государственным тайнам: обвинение или предположение, как правило, не соответствовавшее действительности и использовавшееся властями лишь в качестве сфабрикованного повода для отказа в выезде. Во многих случаях никакие основания не приводились вовсе: заявление просто отклоняли без всяких объяснений. Соответственно, многие евреи годами снова и снова подавали заявления, только чтобы раз за разом получать отказ. Отказники не только преследовались советским режимом, но и становились париями; от них отворачивались сограждане, теперь видевшие в соседях-евреях не друзей и коллег, а предателей – им-де наплевать на родину, которая заботилась о них (пусть неохотно и без особого рвения или любви). Действительно, начиная с 1940-х годов евреи подвергались в СССР систематической государственной дискриминации. Однако стоило им объявить о намерении уехать в Израиль (что, кстати, являлось совершенно законным действием в соответствии с международными конвенциями, подписанными в том числе и СССР), на родине они становились отверженными, вынужденными томиться, словно в пересыльной тюрьме, где с каждым днем становилось теснее и холоднее.

В этом контексте ожидание обретает новое смысловое измерение. В романе Давида Шраера-Петрова «Доктор Левитин» читатель вместе с семьей Левитиных проходит через все этапы злоключений, которые такое ожидание несло с собой для семей отказников. И хотя семье, о которой идет речь, – доктор медицинских наук, профессор Герберт Анатольевич Левитин, его русская жена Татьяна Васильевна и их сын Анатолий – не суждено эмигрировать из России, этот роман в значительной мере посвящен теме эмиграции. По сути, мечты об эмиграции приводят их всех – в буквальном или переносном смысле – к смерти. Но действие романа происходит в 1979 году, когда бессчетное число евреев постигла судьба отказников. И хотя весьма примечателен тот факт, что роман об эмиграции выстроен вокруг семьи, которая – по крайней мере, в пределах первой части трилогии – так никуда и не уезжает, «Доктор Левитин» принадлежит к числу произведений, созданных в 1960-80-е годы, которые, по словам Клавдии Смолы, представляют собой «новый позднесоветский извод сионистской прозы» [Smola 2015: 79]. Для авторов многих из этих произведений Израиль вновь предстает Землей обетованной мифических масштабов, символом спасения, о котором они мечтают.

Семья Левитиных, разумеется, не исключение. Как и многие им подобные, по сути своей они мало похожи на евреев в том смысле, в каком их часто представляют себе на Западе. И они совсем не похожи на тех евреев, которые когда-то давно, до Шоа (Холокоста), населяли местечки (штетлы) и разительно отличались от окружающих своим религиозным платьем: длинными черными капотами и штраймлами, ермолками и цицес, женщины-еврейки носили парики,