Тепло его слов растопило напряжение, накопившееся за этот день. Я снова завёл двигатель. Еще немного — и меня ждал «Ирбис», давно готовый к резвой езде.

В конце концов, я пообещал Тане, что она станет моей первой пассажиркой.

* * *

— Если хоть одна капля попадет на мой автомобиль, клянусь, придушу!

— Не волнуйся, Леш. Пока ты был в Спецкорпусе, я поднаторел в искусстве эффектного обращения с шампанским.

Виктор ловким движением сорвал пробку с бутылки. Фонтан пены все же брызнул, но братец аккуратно направил его в другую сторону, и «Ирбис» не пострадал.

— Вот теперь ты точно стал мужчиной, — усмехнулся он, плеснув в бокалы голицынского игристого. — Как говорил профессор в моем университете, научился водить, готовить мясо и варить кофе — можешь жениться. С первым и последним пунктом у тебя все в порядке, а вот экзамен на шашлык тебе еще предстоит сдать по весне…

— Я сдал его два лета назад, — припомнил я. — Тогда на рыбалке на островах, помнишь? Отличная свинина получилась.

— Свинина — отличная. А вот курицу ты передержал, — тоном знатока заявил брат.

Я шутливо нахмурился.

— Дражайший братец, вы совершаете непростительную ошибку. И от вас, юриста, обязанного подмечать все детали и нюансы, я подобного не ожидал. В приличном обществе курица не считается за мясо!

— Ага, курица — не птица, Финляндия — не заграница, — припомнил старую поговорку Виктор. — Все равно. Весной сдаешь экзамен по всем видам шашлыка.

— Просто признайся, что ты соскучился по нашим семейным вылазкам на природу, — улыбнулся я, подняв бокал.

— Ну… Лгать не буду. Порой мне этого не хватает. Я на все сто процентов горожанин, признаю. Но по нашей усадьбе скучаю. И если все сложится так, как я планирую, то я не увижу ее еще долго.

Я удивленно приподнял брови.

— Неужели все же Сенат?

— Государственный совет.

Не удержавшись, я присвистнул. Это даже круче. Высший законодательный орган. Интересно, кто именно решил продвинуть Виктора? Впрочем, опыт у брата имелся — не зря же они с отцом столько лет работали в финском Сенате…

— Маячит на горизонте, — продолжил Вик. — Но большего сказать пока не могу. Не хочу спугнуть удачу.

Я молча кивнул. Иногда Виктор был на удивление суеверен. Но я поддерживал его в том, что о своих планах следует помалкивать до последнего. Меньше шансов, что кто-нибудь решит их нарушить.

Вик снова плеснул в бокалы немного шампанского — вообще, «раздавить» бутылку было чисто символическим жестом и традицией. У нас в семье, да и не только в нашей, было принято «обмывать» дорогие покупки. А я что? С меня не убудет.

— Ну, за твою зверюгу, — Вик поднял бокал. — Надеюсь, ты ее укротишь.

— Ее?

— Ее, конечно. Твоя машина точно «девочка». Точнее, эффектная красотка, знающая себе цену. У техники есть душа, Леша. И характер. Пусть это и звучит дико, но я в этом убежден. И готов поспорить, что с ней вам еще придется притереться друг к другу…

Вик замолчал, когда заметил, что я смотрел в сторону крыльца. Мы стояли во внутреннем дворе возле парковки, и я увидел, что двери распахнулись, и на улицу выбежала Яна. Озираясь по сторонам, она увидела нас и замахала рукой.

— Ваша светлость! Виктор Иоаннович! Алексей Иоаннович!

Мы опустили бокалы.

— В чем дело, Яна?

— У нас неожиданный гость… Полагаю, вам стоит подняться в дом.

— Кто явился? — Раздраженно спросит брат, выплеснув остатки шампанского из бокала.

— Генерал-лейтенант Шереметева.

Мы с Виктором переглянулись.

— По твою душу? — тихо спросил брат.

Я пожал плечами.

— Да я вроде не косячил… Идем, узнаем.

Мы направились в гостиную, где уже находилась мать, светлейшая княгиня Анна Николаевна. Она сидела на краю дивана, излучая привычные достоинство и спокойствие. Едва мы вошли, она мягко посмотрела на нас и кивнула в сторону лестницы.

— Татьяна, поднимись наверх, пожалуйста, — сказала она младшей сестре. — Нам нужно поговорить с нашей гостьей.

— Конечно, матушка. — Сестра чуть поклонилась Шереметевой. — Была рада встрече, ваше превосходительство.

Бросив на нас короткий, но полный любопытства взгляд, полный любопытства, сестрица удалилась. А через несколько мгновений в гостиную вошёл отец. Лишь одного его взгляда хватило, чтобы понять — он не собирался проявлять гостеприимство.

— Лариса Георгиевна, — произнёс отец, приветствуя гостью с лёгким поклоном. — Чем обязан столь неожиданному визиту? Очевидно, это нечто важное, раз вы не сочли нужным предупредить нас.

Шереметева, невозмутимая и уверенная, слегка склонила голову:

— Прошу прощения за вторжение, Иоанн Карлович, Анна Николаевна. Но дело действительно неотложное.

— Тогда, прошу, проходите, — сказала мать, указывая на кресло. — Располагайтесь, Лариса Георгиевна. Хотите чаю?

Генерал-лейтенант отказалась, и на миг в комнате повисла тишина. Но мы все заметили её тревогу. Обычно железная и холодная, сегодня она едва скрывала эмоции. Отец не смог удержаться от саркастического тона:

— Вы говорите, что дело неотложное. Неужели ваши подчинённые не справляются? Или Спецкорпус решил вновь обратиться к Николаевым за помощью? Может быть, вам недостаточно предоставленных нами знаний об аномалиях?

На мгновение в глазах Шереметевой промелькнула ярость, но в следующий миг она сменилась сожалением. Моя начальница покачала головой.

— Сегодня я пришла не как глава Спецкорпуса, — произнесла она. — Это частный визит. Боюсь, мне нужна ваша помощь, Анна Николаевна.

Мы с Виктором переглянулись, предвкушая бурю. Я знал, что у отца все кипело внутри — он не смог и не захотел простить Шереметевой то, что почти шестнадцать лет назад она поставила под угрозу всю нашу семью.

— Лариса Георгиевна, — голос отца был одновременно вкрадчивым и угрожающим, — вы действительно считаете уместным просить помощи у нас? После всего, что было.

Шереметева коротко кивнула.

— Будь у меня другой вариант, поверьте, я бы не стала вас беспокоить.

Отец резко нахмурился, собираясь что-то сказать, но мать мягко положила руку ему на плечо.

— Лариса Георгиевна, мы вас слушаем, — произнесла она.

Я решил вмешаться:

— Ваше превосходительство, этот визит как-то связан с адъютантом Боде?

Шереметева посмотрела на меня с удивлением, но кивнула. Она медленно вытащила из-за пазухи конверт, но не спешила передавать его.

— Да. Анна Николаевна, я вынуждена просить о вашем личном заступничестве перед великим князем