Бабища долго непонимающе смотрела на хозяина, потом выдала:

— Моё дело исполнять, что сказано, а болтать не приучена.

—Ишь ты, — довольно усмехнулся похититель, — дура дурой, а главное разумеешь. Вот так и говори всем, коли спросят. Ну всё, неси девку в конюшню. Я скоро.

Мужчина подождал, когда его челядинка выйдет, покрутил в руках нож, думая не пустить ли его в дело, но поморщился. Убивать холопку ему не хотелось. Он даже некоторое время обдумывал, что она могла бы на себе тащить сундук с добром, но слишком уж приметна. Такую здоровущую бабу везде запомнят.

Ещё чуть поразмыслив, он решил, что пусть живёт и служит новому хозяину. А сам прошёл на конюшню, с трудом достал неказистый сундучок, открыл его. Дал заглянуть в него бабе и захлопнул. Теперь она скажет то, что видела: пара свитков, иконка, нож, да какое-то тряпьё.

— Не велико моё наследство, — драматично произнёс Дунин похититель, — но буду беречь. Не поминай лихом.

Баба всхлипнула, перекрестила его и закрыла ворота за выехавшей телегой.

Довольная улыбка наползла на лицо мужчины. В сундучке были спрятаны худые мешочки с медными и серебряными монетами, а в Юрьево хранились золотые чаши, украшения и серебряные гривны.

Всё, чем владел его предыдущий хозяин, перекочевало в захоронку. Тати тогда потрудились за него. Они удачно выбрали самое ценное, а потом разделились, часть из них бросилась в погоню и расплатилась за своё безрассудство. Оставшихся навечно упокоил он сам, чтобы пресечь ненужные слухи.

Староста Селифонтов даже не поинтересовался судьбой татей и до сих пор думает, что всё добро житьего человека у них. Ну и пусть думает. По губам мужчины зазмеилась кривая улыбка.

План выехать в Литву под рукой Селифонтова провалился из-за боярышневой нюхастости, но это к лучшему.

Как бы он потом объяснял старосте своё богатство? А оно не маленькое и ещё вырастет, когда боярышню продаст и… тут мужчину осенило, что боярича Златова лучше тоже одурманить и продать. Конечно, приятнее было бы покуражиться над ним, но раз пора бежать, то деньги важнее.

С этими мыслями он добрался до Юрьева, сгрузил боярышню в подклеть и велел хозяевам дома завтра баньку истопить. Те привычно поклонились, и оставив важному гостю девку в услужение, отправились с исполнять приказ.

 Не в первый раз в подклети держат людей, бывает, и знатных. Опасно это, но коли найдутся жалобщики, то в Новгороде есть важные люди, которые помогут исчезнуть ищущим правды. И с этими важными людьми даже владыко ничего поделать не может!

***

Дуня очнулась в полной темноте и ужасно испугалась шороха.

«Крысы! Мыши! Змея!»

А потом что-то тяжёлое плюхнулось ей на грудь и начало топтаться, цепляя коготками.

— Ах ты, морда шерстяная, — облегченно выдохнула она и потянулась погладить нарушителя её спокойствия. — Как же ты тут оказался, зверь диковинный?

Вскоре темнота перестала казаться такой уж непроницаемой, и до Дуни дошло, что выхода в её новом узилище нет, но кот где-то всё же пролез и это ли не надежда.

— Дружочек! — заворковала она коту. — Назначаю тебя ответственным за наш выход отсюда.

Реакции не последовало, зато когти зацепились за вышивку и потянули за нитку.

 — Давай, слезай с меня, — спихнула она вредителя, — и топай своими священными лапками на свободу!

Кот уходить не хотел и Дуне пришлось приподняться, чтобы блохастик не пытался устроиться на ней снова. Наконец она не выдержала и буркнула:

— Слушай, морда! Там куры со смеху дохнут над тобой! Иди покажи им, кто тут главный! А я посмотрю, как ты отсюда выбираешься.

— Он в продух лазает, — раздался в ответ срывающийся юношеский голос.

Глава 23.

— Ой, здрасьте! — ляпнула Дуня, пытаясь разглядеть того, кто сидел вместе с ней. — Ты кто таков?

— Гаврила, — прозвучало чуть растеряно. — Не узнала? — и столько было в этом вопросе безнадежности, что боярышня бросилась оправдываться:

— Так я тебя не вижу! Думала, что одна тут. Вот и… Гаврила! Как здорово, что я тебе нашла! Ну надо же! Все искали, а я нашла, — похвалилась Дуня.

— Так ты сюда попала потому, что искала меня? — наивно спросил боярич.

— А как же иначе? — уверенно сообщила боярышня и даже просияла от возникшей мысли, что всё происходящее — звенья одной цепи.

 И как же она раньше не догадалась? Небось, лиходей тоже схватил Гаврилу из-за того, что испугался опознания! Вот ведь у неё интуиция! Захоти — и стала бы известным сыщиком, если бы обустройство быта всего княжества не забирало у неё кучу времени!

Дуня на миг почувствовала себя жертвой во имя всех людей на свете, но тут сообразила, что кот сбежал, а она не видела куда.

— Где наш мурлыка? — забеспокоилась она.

— Кур пошёл проведать, — хмыкнул Гаврила.

— Ах ты ж, задрыга! — возмущенно закрутилась вокруг себя Дуня, ища лазейку, через которую ходит кот.

— Вон она, — показал боярич.

— Где?

— Да вон!

— Да тьфу на тебя! — передразнила его Дуня и начала осторожно подходить на голос. — Я же тебя не вижу, — повторила она бояричу.

Подклеть оказалась просторной, и Дуня не сразу наткнулась на знакомца.

— А ты чего лежишь? — она спрашивала, хотя уже понимала, что Гаврила не от лени разлёгся. Он бы вскочил сразу, как увидел её.

— Побит я, — нехотя признался он и позвенел цепями.

— И прикован?! — обалдела Дуня. — Это ж как ты буянил, что на тебя железа не пожалели? — с неприкрытым уважением, спросила она.

— Я не… — признание в том, что боярич