— Вот как с вами ругаться… — заключил мужчина и сгреб в охапку двоих питомцев, чтобы занести внутрь помещения.

Уже после того, как я подошел к крыльцу, я заметил Фому. Он сидел на лавке и крутил в руках корзинку.

— Людмила Федоровна просила починить, — пояснил он, когда я приблизился. — А мне кажется, что проще выбросить и купить новую.

— Ты перестал быть бережливым? — уточнил я.

— Я тут понял, что чаще всего жадность у человека возникает из-за того, что ему многое не по карману. Бедность порождает скупость. А потом человек привыкает экономить и даже когда может себе позволить многое — продолжает копить. Я вот раньше страсть как боялся с голоду ноги протянуть. Мне есть надо много.

— Это я помню, — кивнул я, рассматривая корзинку, у которой распустилась большая часть прутьев. — А теперь не боишься?

— Теперь я в семье Чеховых, — усмехнулся парень. — К тому же я обрел своего зверя. А это значит, что я смогу добыть себе пропитание даже в диком лесу.

— В каком лесу? Куда это ты собрался? — раздался голос из приоткрытого окна, и рама распахнулась, явив Яблокову. — Никаких больше поездочек на природу. Один там умереть умудрился. А второй еще хвост потеряет. Тот самый хвост, который я еще ни разу не видела, между прочим.

— Людмила Федоровна, корзинку эту выбросить надобно. Не стоит такое в доме хранить.

— Мне ту корзинку дарил сам Воробьев — возмутилась женщина.

— Кто таков? — поинтересовался Питерский. — И что было в корзинке?

Эти вопросы смутили нашу соседку, которая внезапно растерялась и даже покраснела. А потом махнула рукой.

— Знаешь, а может и правда пора отнести этот хлам на мусорку. Надо разобрать подвал, чтобы в нем устроить винный погребок.

— В нашем доме не так много пьют, — напомнил я.

— Рядом с восточной стороной стены есть схрон с бутылками по десять, а то и больше рублей за штуку. Будет славно перенести их в достойное место, подальше от мышей.

— У нас нет мышей, — пробасил Фома.

— Ты уверен? Не далее как сегодня я слышала писк…

После этих слов Питерский вскочил на ноги и направился в дом.

Довольная собой Яблокова подмигнула мне и по-хулигански села на подоконник, а потом перекинула ноги наружу и спрыгнула между клумбами с цветами. Я едва успел оказаться рядом, чтобы удержать ее под локоть.

— Спасибо, — сказала она, похлопав меня по ладони. — Пусть я не могу пройти через стену, но выйти в окно даже интереснее.

— Не вздумайте сделать это на втором этаже, — предупредил я строго.

— Такой глупости я не натворю.

— Вдруг забудетесь, — пожал плечами я.

— Я не могла выбраться из дома. И потому не выходила через стены наружу. Только внутри комнат. Так что забыться не выйдет.

— Как вы? — тихо осведомился я.

— Привыкаю, — робко призналась Людмила Федоровна и оглянулась, словно опасаясь, что нас могут услышать, — Сегодня поела без проблем.

— Все еще болит живот? — нахмурился я.

— Стазис замедлили все процессы в организме. Я делала один глоток воздуха в год. В моем желудке много лет не было еды. И сейчас я ощущаю каждый кусочек как что-то инородное. Лаврентий Лавович обещал, что станет легче. Порекомендовал есть каши. Но я их и при прежней жизни не жаловала. Смерть этого не изменила. Не стану я есть такое.

— Это ваш выбор, — напомнил я.

— И я не жалуюсь. Вы сами поинтересовались моим самочувствием.

— Ваша правда.

Из дома донесся шум и приглушенные проклятья. Вскоре на порог вышел растрепанный Фома.

— Вы нарочно прикормили грызунов, Людмила Федоровна? — заявил он, заматывая бечевкой коробку из-под обуви. — Я нашел у стены кормушку с печеньем и сухариками.

— Это было для домового, — быстро нашлась женщина.

— В этом доме нет ничего подобного, — сурово объявил парень. — И вы сами об этом знаете.

— Я не могла быть уверенной, — продолжала упираться Яблокова, но под пристальным взглядом потупилась. — Я беспокоилась, что тебе не хватает охоты. Что твой зверь начнет скучать. Вот и решила, что пара мышек в доме не повредит. К тому же у нас есть Литр и Пряник.

— На них не рассчитывайте, — покачал головой Питерский. — Эти лентяи привыкли, что их кормят вволю и не станут ловить мышей. Только пугать толстыми мордами. К тому же вы не мышей привлекли, а крыс.

— Что? — ужаснулась Яблокова.

— Рядом течет вода, и здесь полно крыс, Людмила Федоровна. Они не приходили в наш дом только потому, что боялись меня. Но ваши печеньки…

Парень осекся, заметив, как у Яблоковой задрожали губы.

— Они у вас выходят такими вкусными, что крысы готовы рискнуть ради них жизнью, — ласково продолжил помощник. — Лучше отдавайте их мне.

— Я просто хотела быть полезной, — тихо сказала женщина.

— Только не с крысами. Они могут вас укусить.

Питерский зашагал прочь, унося коробку с грызунами через арку к воде, не желая, видимо, их убивать. Как только он скрылся из виду, Людмила Федоровна вынула из нагрудного кармана моего пиджака носовой платок и промокнула глаза.

— Вы просто хотите увидеть кошачий хвост, — хмыкнул я.

— Фомушка обернулся при мне только в день моего воскрешения. И после этого даже уши не показывает.

— Так попросите его сменить ипостась, — предложил я.

— Это как-то неприлично. Что он обо мне подумает?

— Полагаю, что ему будет приятно знать, что вы