Я спустился на первый этаж и сразу увидел стоящего на пороге молодого человека. Он был среднего роста, худощавый, со светло-русой шевелюрой, зачесанной наверх и выбритой полосой на виске. Одна из его бровей тоже состояла из двух частей, словно он получил рану, коснувшуюся только его волос. Облачен незнакомец был в хороший костюм, который, однако, показался мне несвежим и слегка помятым. На Фому гость произвел не самое хорошее впечатление, судя по тому, что помощник не пригласил его в приемную, а оставил на пороге.

— К вам посетитель. По личному делу, — чопорно заявил Питерский.

— Доброе утро, Павел Филиппович, — заискивающе протянул незнакомец. — Извините, что без звонка, но дело не терпит отлагательств. Конечно, я готов оплатить прием, раз отнимаю ваше время. Если это уместно…

Фома повернулся ко мне и закатил глаза, всем видом давая понять, что думает о таких ранних гостях.

— Пройдемте в мой кабинет, — я сделал приглашающий жест. — Чай предложить не могу. Мой секретарь еще не явился на рабочее место.

Незнакомец поднял бритую бровь, окинув выразительным взглядом Фому.

— Я ему чай делать не стану, вашество, — буркнул помощник, проходя мимо. — Иначе потом придется посуду сжечь.

— Прошу, — повторил я, скрыв улыбку, и направился в кабинет.

Гость прошел со мной и притворил дверь. Комната тут же наполнилась ароматом свежего еще перегара и парфюма, которым его пытались заглушить. Я тотчас открыл оконную раму, надеясь, что сквозняк прогонит неприятный запах. Парень же сел в кресло, закинул ногу на ногу и уставился на меня с независимым видом. Он дождался, когда я вернусь за стол, и начал разговор:

— Меня зовут Геннадий Геннадьевич Рыков. Мой батюшка имеет мануфактуру, которая сотрудничает с Азиатской империей…

— Наслышан, — кивнул я, понимая, что знаю эту фамилию.

Она была в списке, который мне дала Белова. И напротив Геннадия моя помощница поставила отметку «игрок и повеса».

— Чем я могу быть вам полезен? — решил прямо спросить я.

— Дело, по которому я к вам обратился, достаточно деликатное, — начал Рыков. — Вы наверняка знакомы с товарами, которые изготавливает наша мануфактура. Мы производим всяческие мелочи, которые нужны в быту…

Я помнил из рассказов Нечаевой, что на деле Рыковы закупали грошовые товары у соседней империи и продавали у нас с большой наценкой. В основном этими товарами пользовались небогатые дома и казенные заведения. Потому как качество они имели сомнительное.

— Если вас не затруднит, то давайте ближе к делу, — попросил я, нетерпеливо взглянув на часы. — Время раннее, и вскоре мне надо приниматься за дела.

— Конечно, — скривился парень. — Я выбрал не самое удачное время. Но не хотел затягивать с решением моего вопроса.

Я терпеливо ждал продолжения, не уточняя, о каком вопросе идет речь. И Рыков заговорил уже не так уверенно:

— Мне довелось встретиться вчера с одним знакомцем, который поведал, что вскоре его семья должна породниться с некой девицей. Вроде как ее отец накопил денег на титул, и девушка стала подходящей партией для мужчин нашего круга…

Он обвел комнату рукой, давая понять, что имеет в виду себя и меня.

— Конечно, равной она не будет. Мы с вами все понимаем, — Рыков сплел пальцы на животе.

Я отчетливо увидел на пальцах светлые полоски, на фоне более загорелой кожи. Очевидно, что накануне на фалангах красовались кольца и фамильный перстень. И Геннадию Геннадьевичу пришлось снять с себя ценности. Вряд ли он стал бы делать это без особой нужды, так как всем своим видом пытался произвести на меня впечатление зажиточного человека.

— Но девушка имеет сносное образование. И приданное позволит забыть, что еще вчера она не носила отчества.

— Никак не пойму, о ком идет речь? — невинно уточнил я.

— Павел Филиппович, вы знаете, кого я имею в виду, — на искусанных губах зазмеилась улыбка. — Вы учились вместе с этой девицей. Сейчас ее фамилия Белова. Имени ее я не помню. Но суть не в этом.

— Ясно, — сухо бросил я.

— Суть в том, что Сосновцев заявил, что к его отцу обратился аристократ, который хочет пристроить свою знакомую. Вероятно, у кого-то из нашего круга был с ней роман… — он гаденько усмехнулся, — и теперь этот кто-то торопиться пристроить девушку. И тот самый аристократ решил…помочь с этим дельцем.

Мне стало дурно. Прохладный воздух со двора не помогал разбавить аромат вчерашних возлияний гостя. Он смердел. И каждое его слово сочилось мерзостью.

— Сосновцев заявил, что готов взять в жены эту девицу. Но думаю, что он не догадывается о подводных камнях.

— Каких? — я склонил голову к плечу.

— Давайте начистоту, Павел Филиппович, полагаю, что девица на сносях. И ей нужно, чтобы кто-то взял на себя эту обузу. Обелил ее честь. Не думаю, что Сосновцев согласится на подобное. Его папаша с мамашей помешаны на продолжении рода. Своего собственного рода. А мне он без надобности. И я дам согласие на союз с девушкой в деликатном положении. Взамен попрошу лишь оформить ее приданое как добровольный взнос в семейный бюджет. Перевести деньги на имя супруга, то есть мое. Это будет нужно для того, чтобы девица не вздумала впредь дурить. Деньги я тратить не стану. Мне это без надобности…

Сказана последняя фраза была буднично. Но я не на секунду не поверил, что приданое супруги задержится на счете больше недели.

— Тогда зачем вам эта сделка? — усмехнулся я, но гость повел плечами и презрительно поджал губы:

— Мне не нужны все эти игрища в семью. Чопорные дамы меня мало интересуют. Я больше люблю…

— Вы любите посещать проститутошные, верно? — резко спросил я.

Парень растерялся, но лишь на мгновенье. Хмельное все еще бродило в его крови. Он подался вперед, упираясь в колени ладонями.

— Таким не надо угождать, на них не нужно производить