Шрифт:
Закладка:
Как мне ни хотелось поднять фату, сделать это не удалось. Но моя атака на эту девушку вывела ее под свет фонаря, а потом и позволила разглядеть небольшую, размером с сувенирную монету, татуировку. Это были схематичные ягоды с крохотными листьями, похожие на иконки на упаковках чая. Татуировка была монохромной, темно-синей или черной, точнее мне не удалось увидеть, но я наверняка узнала бы ее, если бы увидела вновь.
Конечно, и я, и Генри понимали, что эта женщина каждый раз становилась предзнаменованием исчезновения, а в этом году и смерти человека, и каждый раз она являлась к своей будущей жертве накануне. И только я уже дважды встретила призрак Джинни Харди, но оставалась невредимой. О чем меня хотела предупредить эта женщина? Как и отец Мид, как и когда-то Мэри Хит, все они подавали мне какие-то знаки, которые я все никак не могла правильно считать.
Генри совсем не был уверен в благих намерениях женщины в фате: никто не станет давать добрый знак, одевшись погибшей Джинни. Тут я вынуждена была согласиться.
Но расспросить эту женщину мы могли, возможно, даже сегодня. Она точно что-то скрывала, а значит, могла и что-то рассказать. Если до Хэллоуина это еще можно было счесть розыгрышем и совпадением, то сейчас уже кричало об очевидной связи с преступлениями.
Генри согласился со мной в том, что о вечернем происшествии необходимо сообщить в полицию, поэтому, закончив завтрак, мы под внимательными взглядами официанток «Белого лебедя» направились в деревенский клуб.
Майлз и Питерс встретили нас как родных, потому что, кажется, их расследование заходило в необъяснимый тупик, а от нас стоило ждать чего-то нового.
Но когда мы с ними оказались в небольшой комнате, выделенной для допросов, их энтузиазм моментально смыло.
– Мисс Стоун, – начал Питерс снисходительным тоном, – на вас напали или все-таки нет? Или, может, напали вы?
Он специально сделал ударение на последнем слове.
– Я? – Праведное возмущение не заставило себя ждать.
– Насколько мы услышали, – подхватил Майлз, – девушка в маскарадном костюме подошла к вам на улице, а вы начали с ней бороться и рвать на ней платье, хотя она не проявляла признаков физической агрессии. Вы настолько испортили ее наряд, что даже увидели фрагмент ее тела с татуировкой. И сейчас хотите… чего? Чтобы мы раздели всех женщин Холмсли Вейл? Для чего? Чтобы она написала на вас заявление о нападении?
Я сидела с раскрытым ртом.
– То есть вы не видите в этой встрече на вечерней улице ничего подозрительного? – постарался спокойно спросить Генри.
– Вижу. – Майлз торжествующе указал ручкой в его сторону. – Я вижу этот случай крайне подозрительным. Как и все события, которые, по невероятному стечению обстоятельств, концентрируются вокруг мисс Маделин Стоун. Мы навели о вас справки. – Теперь ручка указывала на меня. – Я даже прочел вашу книгу, двух дней не понадобилось. И вот к каким выводам я прихожу. Начинающая писательница страдает в первом в ее жизни творческом кризисе. Так сильно, что даже устраивает интернет-конкурс идей для своего нового романа.
В первый раз я услышала со стороны, как жалко это звучало. Под взглядом Генри хотелось сгореть от стыда.
– Идей много, у нее даже есть из чего выбрать. Она сама пишет или поручает написать кому-то другому письмо с призывом помочь в розыске пропавших мальчиков…
Я открыла рот, чтобы опровергнуть несправедливые обвинения в подлоге, но в теории Майлза это явно было самым безопасным для меня и неважным местом, и я раздумала.
– Мисс Стоун приезжает сюда, и как по волшебству история начинает закручиваться, как основа первоклассного бестселлера. И, как нарочно, все новые происшествия связаны с нашей героиней напрямую: она находит первый насильственный труп в деревне, она обнаруживает совершенно случайно и пропавшего младенца, ее же упоминает в предсмертной записке убивший себя священник, и даже призрак давно погибшей молодой аристократки преследует именно ее, но, надо же, без малейших последствий для самой мисс Стоун. Чудеса да и только, согласитесь!
Я чувствовала себя пойманной на месте преступления, хотя оснований для этого не было никаких. Способность к эмпатии ярко показывала, как я выгляжу в глазах детективов, а выглядела я не очень. Но больше всего мне причиняло почти физическую муку то, что по-дурацки я выглядела в глазах Генри. Острое чувство стыда заставляло краснеть до ушей.
– Дорогая мисс Стоун, – продолжил доверительным и поддельно дружелюбным тоном Майлз. – Я вижу перед собой загнанную в угол бесталанную писаку, которая ради нового романа готова не только поехать на край света, но и создать собственный сюжет в жизни, только бы почувствовать свою значимость.
Он сделал паузу.
– Ваш прошлый роман был о вас. И какое-то время всем это было интересно. На что вы готовы сейчас, чтобы снова попасть на обложки журналов?
Я выскочила на улицу как ошпаренная. Я знала: все, что говорили полицейские, имело ко мне только опосредованное отношение, но на несколько секунд их слова заставили меня сомневаться в реальности происходящего, в моей собственной реальности.
Генри выбежал за мной сразу же, взял за плечи, обнял. Гладил меня аккуратно по волосам, приговаривая самые простые и самые нужные слова. Он не встал на их сторону, он верил мне, это было безумно важно.
Мы пошли в «Белый лебедь» на перекус и обдумывание дальнейших шагов. Несмотря на то что мы стали доверять друг другу, мне было сложно говорить с ним до конца откровенно. Не потому, что я его в чем-то подозревала, а потому, что находилась в тревожной стадии начала отношений, когда хочется быть безупречной во всем. Подозрения полицейских относительно меня этому никак не помогали и откровенно вводили меня в депрессию.
– Снять с меня все эти возмутительные обвинения я могу, только выяснив, что произошло на самом деле. Невозможно обелить мое имя, оставив все как есть.
– И как ты планируешь это выяснить?
Я поджала губы. План у меня был, но он напрямую касался Генри. Вот почему с друзьями намного комфортнее: с Джей Си такой неловкости никогда бы не возникло. И это тоже меня грызло изнутри: друг, вероятно, сходил с ума от неизвестности, нужно было срочно ему написать или позвонить.
Свой план я не решалась озвучить Генри сразу, поэтому начала издалека.
– Мне кажется, все так или иначе связано с твоей семьей, с тем, что произошло с Джинни двадцать лет назад.
Генри помрачнел.
– Я знаю, что тебе это неприятно, я не планирую как-то порочить память твоей сестры.
Он смотрел на меня взглядом побитой собаки, и это было невыносимо.
– Я бы хотела встретиться с твоей матерью. –
