него, изменившись в лице.

– Все хорошо. Просто мне срочно нужно в ванную. На минутку. Я сейчас вернусь. Подожди меня, – скороговоркой выпалила я, быстро просчитывая в голове, чем я могу заменить антисексуальное белье. К счастью, я вспомнила, что захватила с собой легкий шелковый халатик, не то, чтобы он был очень эротичным, но все лучше, чем этот полинявший кошмар со швом на попе. Надо быстро принять душ, надеть халатик на голое тело, и уже тогда с чистой совестью и при полном параде вернуться к Павлу.

– Ну, хорошо, – Павел слегка растерялся, видно, у меня был очень безумный вид, но возражать не стал.

Душ я принимала максимально быстро. Мысли путались, и, уже стоя перед зеркалом и вытираясь, я вдруг осознала, что волнуюсь. Прямо дико волнуюсь, словно я была невинной девушкой, и мне предстояло лишиться девственности. Чувство это было странным и давно забытым. И мне это понравилось. А вдруг Павел – моя судьба, и моя интуиция уже это поняла. Ну а что? Сколько можно. То женатик, то просто клинический козел и бабник, то вообще какой-нибудь псих вроде Борюсика. А тут – приличный мужчина. Симпатичный, обеспеченный, свободный и даже, на первый взгляд, порядочный и честный. Впрочем, зная мое везение и по извечному закону подлости, Павел наверняка должен оказаться нашим убийцей. Ну, не бывает у меня все хорошо. Где-то должен быть подвох.

Я накинула халатик и оценила свое отражение в зеркале. Ну, что ж, вполне достойно. Даже весьма привлекательно. На фигуру свою я никогда не жаловалась, да и личиком бог не обидел. Не королева красоты, конечно, но увлечься мной очень даже можно. И плевать, если выясниться, что Павел убийца. Главное, чтоб он меня не начал убивать. Хотя, судя по нашему поцелую, у него на меня явно другие планы, против которых я совсем ничего не имею.

И тут раздался вопль.

Это был далеко не первый вопль в ночи, радовавший нас в этом неспокойном только что начавшемся году. Мне кажется, мы уже даже стали к ним привыкать. Но этот вопль, несомненно, претендовал на главную премию. Раненный слон восхитился бы мощью и глубиной этого голоса. Создатели фильма «Крик» зааплодировали бы стоя и пошли бы тихо завидовать, понимая, что такого драматизма им не достичь никогда. Противоугонные сигнализации почтительно бы заткнулись, не в силах соревноваться с пронзительностью и настойчивостью этого звука.

Из ванной меня вынесло мгновенно. Я выскочила как была, в одном халатике, и застыла перед входной дверью. Кричали явно не в доме, и я снова поразилась силе и диапазону голоса неизвестного исполнителя этой ночной арии. Хотя, что там скрывать, звуки такой мощи могла издавать только одна женщина (а вопль был явно женский) из тех, кого я знала. И этой женщиной была Эльза.

Сзади меня раздался шорох, я обернулась, ожидая увидеть спускающегося Павла, но передо мной предстал вовсе не Павел, а насмерть перепуганный и растрепанный Лешка. И шел он не со второго этажа, а из комнаты на первом этаже.

– О, господи! Лешка! Ты откуда тут? – выпалила я, опешив от его появления.

– Спал я тут. Ян, а ты тут как? И кто тогда орет в бане?

– Так Эльза, вестимо. Кто же еще. Ты же не думаешь, что я способна на такие вокальные партии, да у меня легких и на половину этой громкости не хватит!

– Вот и я подумал, что для тебя это перебор. А что Эльза делает в бане в такое время?

– Орет, – машинально ответила я, и Лешка, пораженный этим очевидным ответом, даже завис, не найдя сразу, как ответить.

– А почему она орет? – Лешка продолжал тупить.

– Откуда я знаю? Может, это снова наш убийца? – вопль не прекращался, наверху послышался шум, и голос Катьки. – Леш, а что ты тут делаешь? Почему ты не с Катькой? Ты вообще когда приехал?

– Минут сорок назад. У вас тихо было и темно. Я решил, что не буду вас будить, оставил машину за воротами и хотел ночь перекантоваться на диванчике в гостиной.

Внезапно крик стих. И тут же со второго этажа к нам спустился сначала Павел, спешно застегивающий джинсы, за ним Катька с выпученными от ужаса глазами и следом, самой последней, ничего не понимающая Томка.

– Что тут происходит? Леша? Это ты кричал? Ты когда вернулся? – напустилась Катька на мужа.

Леша начал быстро объясняться с женой, а я обратилась к Томке.

– Ты-то здесь откуда? Я не слышала, что ты вернулась. Я думала, что ты решила остаться у своего следователя.

– Не говори ерунды, с чего я буду у него оставаться. Ваня меня довез, я тихонько поднялась к себе и уже заснула даже. А ты что тут делаешь? И кто кричит в бане?

– Господи! – опомнилась Катька. – Там же Эльза!

И тут Эльза, словно почувствовав, что мы говорим о ней, снова подала голос.

Катька, Лешка, Павел и Томка, наскоро накидывая на себя первые попавшиеся куртки, висящие у двери, рванули из дома к бане. Я затормозила, размышляя, надо ли мне подняться вверх и нацепить на себя джинсы, или плюнуть и добежать до места событий в чем есть, просто накинув на легкий халатик какой-нибудь тулуп. Любопытство победило. И мне на глаза как раз попалось старое длинное пальто, которое Катька иногда надевала для хозяйственных нужд. Его я и накинула сверху, нырнула в чьи-то валенки, и побежала к бане.

Там было нервно. Эльза, красная и потная, с совершенно безумным взглядом, возлежала на диване. Она уже не орала, только судорожно хватала ртом воздух, словно ей его не хватало. Катька носилась по помещению, повторяя, как заведенная «не надо волноваться, все уже хорошо», а остальные стояли в дверях и недоуменно смотрели на насмерть перепуганную женщину. А то, что Эльза была насмерть перепугана, доказательств не требовало.

– Меня хотели убить! – наконец взвизгнула Эльза. – Меня! Ужас! Вы что, не слышите? Меня только что чуть не убили в собственной кровати! Как моего бедного брата! Убийцы!

– Что произошло? – деловито спросил Павел, выступая на первый план. – Пожалуйста, расскажите спокойно.

– Что произошло? Вы что, тупые все? Я же говорю, что меня хотели убить! Тут был убийца! Боже мой! Я же могла погибнуть!

– Эльза, пожалуйста, не волнуйся! Все уже хорошо, мы тут. Никто никого не убивает! – Катька бросилась к своей родственнице со стаканом воды. – Вот, попей водички! Леша, я тебя умоляю, сбегай в дом, там в аптечке есть валерьянка, принеси ее сюда!

– Меня чуть не убили!