Что же с тобой случилось? Кто и почему убил тебя? Если это не бывшие уголовники из твоей прошлой полицейской жизни, если это не люди, которым ты помешал или готов был помешать что-то украсть из агрохолдинга, тогда кто же? Месть на бытовой почве? Но ты не бабник, у тебя не было любовниц, ты не попадал в аварии на машине, не задолжал никому больших денег, да и сам не одалживал никому больших денег, которых у тебя и не было никогда. Тогда что же?

И снова мысли возвращались к Грановицкому. Но здесь все нелепо и эмоционально. Из-за этого не убивают. Морды бьют, окна бьют, но не убивают, подкарауливая у ворот предприятия в темноте. И потом, в данной ситуации убить должны были Грановицого, но никак не Кириллова.

— Чего-то я еще не знаю! — вслух проговорил он и, упруго поднявшись с кресла, прошелся по кабинету. — Где-то лежит этот ключик от потайной двери. Но я пока представления не имею, куда эта дверь ведет и, самое главное, где от нее ключ. Честно говоря, я вообще двери не вижу.

Встречать Гурова Крячко вышел к воротам агрохолдинга вместе с Соболевым. Они старались разговаривать нарочито громко, идти по наиболее освещенным участкам территории, чтобы всю троицу было видно из любого окна. В зданиях административных корпусов и производственных цехов людей в то время было уже мало. Но все же где-то шел непрерывный производственный цикл, где-то задержались сотрудники, работая над каким-то проектом или отчетом.

Молодой оперативник сомневался, что они сейчас являются объектом чьего-то пристального внимания. Даже когда они с Измайловой начинали работать и часто в первые дни после убийства Аграновича приезжали в агрохолдинг в Демидово, он и тогда не чувствовал слежки за собой. А теперь, когда они перестали ездить сюда со следователем, преступники должны понять, что все проверки и экспертизы позади, и теперь следствие зароется в бумагах в своем кабинете.

— Юноша! — величественно провозгласил Крячко, когда трое сыщиков вошли в выделенный для следствия кабинет на втором этаже административного корпуса. — Если враг не виден, то следует полагать, что он всюду. И если он за нами следит, то вести себя надо так, чтобы враг видел каждый твой шаг и был спокоен — ведь ты не приближаешься к раскрытию его тайны.

— Ну, или, по крайней мере, слышал, — усмехнулся Гуров, с шумом двигая кресло и усаживаясь в нем напротив окна с раздвинутыми жалюзи. — Давайте вперед, и максимум осторожности, Стас. Не горячитесь там. Лучше вернуться, если попытка не удастся, чем все испортить торопливостью.

— Мы с тобой как два старых ворчуна перед молодым человеком, — покачал головой Крячко. — Нотации, внушения, советы!

— Мне бы в молодости кто-нибудь столько времени уделял советами, нотациями и внушениями, — снова усмехнулся Лев. — Скольких бы я ошибок мог избежать. Ладно, все! Начинаем спектакль!

И он начал длинный монолог, который когда-то репетировала его жена. Это были размышления о современной молодежи и стариковское ворчание по поводу того, что раньше все было по-другому. Говорил Лев эмоционально и громко, чтобы его голос был слышен в коридоре любому проходящему мимо кабинета человеку. Он не очень хорошо помнил слова этого монолога и поэтому дополнял его собственной «отсебятиной».

Крячко сделал знак, и Гуров замолчал. Приоткрыв дверь, Стас прислушался, потом высунул голову в коридор. Никого. Тогда он вышел, подошел к двери в конце коридора, вытащил из кармана дубликат ключа и отпер замок. Соболев последовал за ним, и оба оперативника скрылись за дверью. А Гуров уселся в кресло и, положив уставшие за день ноги на стул, пустился опять в свои громкие размышления. Он то задавал вопросы и сам на них отвечал, то имитировал беседу, отзываясь о мнении гипотетического собеседника, которое тот якобы только что высказал.

Этот коридор Крячко обследовал еще днем. Дверь вела ко второй лестнице и вниз к запасному выходу. Им пользовались в здании редко. Иногда только уборщица выносила мусор, когда надо было убираться в архиве на первом этаже. Чтобы не тащиться по длинному коридору у всех на глазах с пакетами мусора, ведром и тряпками, она выносила мусор через двор. Лампочку на первом этаже Крячко предусмотрительно вывернул, а заодно отключил светильник со словом «выход» над дверью. Теперь, когда они с Соболевым выйдут на улицу, никто не увидит света, появившегося в открытой двери.

— Ну, теперь, главное, не суетиться, — прошептал Стас. — Еще раз повторяю! Я иду первым, ты смотришь, чуть приоткрыв дверь. Если я без происшествий и шума дошел до угла склада, значит, ждешь минуту и выходишь следом. Если меня кто-то встретит или окликнет, значит, ждешь, когда я этого человека отвлеку, и возвращаешься к Гурову.

— Я все помню, — так же тихо ответил Соболев.

Эта часть двора была освещена не полностью. Именно такой маршрут Крячко и проложил. То, что они собирались сделать, по большому счету, было не совсем законно — проникновение в помещение без ведома и разрешения собственника, не имея на то законных санкций. Но сейчас сыщики думали о другом. Конечно, за такие действия начальство могло очень сильно наказать, зато полученная информация сразу даст правильное направление в розыске.

Они без помех прошли вдоль задней стены склада. Теперь самое сложное — попасть в нужное помещение. На первом этаже двухэтажного кирпичного здания располагались склады готовой продукции, подсобные помещения. На втором — лаборатории, кабинеты технологов. Это здание крытым переходом соединялось с производственными цехами. Значит, закрытых дверей быть не должно, это Крячко понял еще несколько дней назад. Закрываясь козырьком от света дальнего фонаря, он ждал человека, который шел к складам от ворот, держа в руках какие-то бумаги. Технолог, не иначе. Значит, поедет на второй этаж.

— Приготовься, сейчас пойдем, — толкнул Соболева локтем Стас. — Если что, то держись уверенно. Мы — представители МВД и ведем расследование официально. Здесь нет закрытых территорий, куда ограничен доступ. Исключение — только цеха молочной продукции, где все должно быть стерильно.

Соболев все это прекрасно знал, просто один он не решился бы на такой шаг, а со старшим товарищем, да еще с полковником из министерства, намного проще. В производственных помещениях он уже бывал. Переодевались они с Измайловой, шапочки надевали одноразовые на голову, бахилы на ноги. И трогать было ничего нельзя. Но сейчас они туда не пойдут, потому никакой паники у службы безопасности быть не должно. Вопросы будут. И самые неприятные: почему ночью и с какой целью? Страшного ничего не случится, только вот преступников можно спугнуть. Но это лишь в том случае, если