Большинство собравшихся женщин, включая безмолвно плачущую королеву Мари, скрыли лица за траурной вуалью. Но только не Аврора. Она специально не надела ее, чтобы все на этом кладбище – и арденийцы, и южане – видели глубокий порез, пересекающий ее щеку.

На Совете Аврора не моргнув глазом рассказала сочиненную на ходу историю, как глава отряда Артура пытал ее, чтобы она согласилась отправиться на Север и очернить имя мужа перед царской семьей. Поведала, что именно люди Артура обрезали ее волосы, зная, каким позором это считается у нее на родине. Рэндалл же рассказал, что люди кронпринца напали на Уилла, когда тот пытался остановить бойню и приказал не трогать Рэндалла. И теперь все ждали, что на эти обвинения ответит Артур.

После похорон и поминального ужина было запланировано очередное заседание Совета, в котором примут участие все братья Вейланд.

В народ же пустили совершенно другой слух. На Аврору и Уилла напали разбойники, когда он вез ее с Рэном в Блэкстоун, чтобы сын погостил у него. Ни Артуру, ни Рэндаллу не нужны были волнения среди простого люда. Пока что.

Рэндалл пропустил мимо ушей прощальные речи старших братьев. Только когда к гробу подошел Тристан, он встрепенулся и вдруг вспомнил, что Уилл просил предупредить его об опасности. Тристан, как и обычно, наплевал на обычаи. Он склонился над гробом и тихо, почти шепотом произнес несколько слов, а потом поцеловал крышку и ушел с похорон.

Немногословной была и королева Мари. Всегда собранная, невозмутимая и непоколебимая, она с трудом вымолвила, что Уилл был самым добрым и улыбчивым из всех ее сыновей. Потом ее голос сорвался, и она тихо расплакалась. К ней подошел Артур и помог вернуться на место.

Рэндалл же не ощущал ничего, кроме опустошающей усталости. Он выплакал все слезы еще до похорон. Он горевал об Уилле, об Анне, об осиротевшем Рэне и о несправедливости судьбы, что обрушилась на их семью. Поэтому сейчас смотрел потухшим взглядом, как черный гроб опускается в могилу, которая когда-то предназначалась ему. С каждой горстью земли, которая пядь за пядью скрывала темную деревянную крышку, он все отчетливее понимал, что уже ничего не будет, как прежде. Все изменилось. А в первую очередь сам Рэндалл.

Когда похоронная процессия завершилась, пятеро братьев направились в зал Совета, который охраняли люди из личного отряда Рэндалла и солдаты Артура.

Они сидели за большим круглым столом, и их разделяло расстояние в два-три свободных стула. Казалось, напряжение в жарко натопленном зале вот-вот потушит огонь в камине гнетущим холодом. Никто не улыбался, не пытался играть в учтивость и родственную любовь.

– Наш отец настолько плох, что не соизволил даже попрощаться с любимым сыном? – угрюмо заговорил Тристан, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я навещал его две недели назад, – отозвался Арон. – Ему стало хуже, Тристан. Эта новая хворь отбирает его силы день за днем.

– Тебя к нему пустили? – спросил Тристан.

– Нет. Лекари подтвердили слух, что новая болезнь заразна. Надеюсь, они смогут отыскать лекарство.

– Скверно, – протянул Тристан, и по его лицу скользнула тень печали.

– Болезнь отца, пропажа Рэндалла, смерть Уилла… Столько горя свалилось на нашу семью за последние годы. Будто кто-то намеренно пытается ослабить род Вейландов, – задумчиво промолвил Арон, а затем демонстративно обернулся к Артуру. – Или устранить всех соперников. Кто следующий, Артур? Я, Тристан или Калеб?

– Заметь, брат, меня не было на той бойне, в которой погиб Уилл, а выжили только люди Рэндалла. – Артур сидел у окна, и солнечные лучи серебрили его иссиня-черные локоны, прикрывающие уши до самых мочек.

– Этой бойни не случилось бы, если бы ты не приказал похитить мою жену. – Рэндалл сделал глоток обжигающего кофе, чтобы прогнать вкус желчи во рту.

– Ты нарушил закон, укрыв убийцу сына нашего союзника. Я хотел восстановить справедливость, чтобы сохранить мир с царем Дайном. Твоей супруге не грозила опасность. А если бы ты выполнил мои условия, она осталась бы в Ардене.

– Условия, которые лишили бы Арден последних крох суверенитета и привели бы народ к восстанию?

– Народ Ардена уже давно поговаривает о восстании, Рэндалл. А твое чудесное возвращение – искра, которая может разжечь пламя. Я не требую ничего невыполнимого. Просто хочу быть уверен, что мое королевство не охватит пожар войны. И оправдываться перед тобой, моим подданным, я не собираюсь. То, что Аврора временно стала моей гостьей, было вынужденной мерой и лишь малой долей того, чего я могу лишить тебя, если не будешь мне верен.

Рэндалл холодно усмехнулся. Верность – последнее, что он мог пообещать Артуру. Он уже предал его, когда прошел ритуал Аданат. Этот факт хранился в строжайшем секрете лишь временно.

– Знаешь, возможно, мне стоило отпустить Аврору на Север. Интересно, как бы отреагировал Дайн, увидев любимую племянницу с обрезанными косами и шрамом на пол-лица?

– Учитывая, что ты сохранил жизнь убийце Герольда, думаешь, Дайн поверил бы тебе? У меня есть не менее правдоподобная версия, откуда у северной княжны такие увечья.

– У меня есть неоспоримые доводы в пользу того, чтобы Дайн замял вопрос с убийством Герольда. – Рэндалл сделал еще один глоток кофе, чтобы незаметно избавиться от кома в горле, возникшего из-за волнения. – Ты же не думаешь, что я просто так сохранил жизнь обычной служанки?

– А можно узнать, долго ли нам слушать ваш обмен любезностями? – перебил Тристан и демонстративно зевнул, прикрывая ладонью рот. – Я хочу есть и спать.

– Да, Артур, мы все поняли, что ты хладнокровная сволочь и ради сохранения власти готов идти на радикальные меры, но хотелось бы узнать коротко и по существу, для чего ты нас собрал? – Арон закинул ноги на стол и закурил трубку, испускавшую сладковатый дым. Помимо табака в ней явно были и другие травы.

Калеб продолжал хранить гробовое молчание.

Рэндалл утаил от советников, что Калеб приезжал на опушку Сентроуского леса, о чем уведомил его в тайном послании. Он также написал, что Майя будет его пленницей до тех пор, пока конфликт с Артуром не разрешится. Если она хоть немного дорога Калебу, он должен докладывать Рэндаллу обо всех планах кронпринца.

Артур поднялся с места и подошел к Арону. Встал позади его кресла и, упершись ладонями о подлокотники, склонился над ухом.

– Я собрал вас, мой дорогой брат, чтобы сообщить одну новость, – заговорил Артур спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали все собравшиеся. – Как того требуют обычаи, я переношу коронацию до окончания сорокадневного траура. У вас есть ровно сорок дней, чтобы все тщательно обдумать и