– Принц Уилл?

Аврора кивнула.

– Я видел, как его ранили, – прошептал Закария.

Она вспомнила о словах Холланда и нахмурилась, прикусив губу.

– Вы хотите что-то спросить?

Аврора нервно поерзала на стуле и потупила взгляд в пол. Она не знала, как он воспримет ее вопрос, ведь Холланд отвечать отказался.

– Не робейте. – Он улыбнулся уголками губ.

Улыбка на его лице была столь же редким явлением, как и знойные дни в Колдхейме, оттого и казалась особенно красивой. Аврора просто не смогла не улыбнуться в ответ, даже при том, что в груди не утихала тревога и не отступала печаль.

– Мастер Холланд сказал, что ты «опустел». Что это значит?

Закария долго молчал, уставившись в потолок, будто собирался с мыслями, а потом заговорил:

– Чтобы овладеть магией, человек должен быть, скажем так, подходящим «сосудом», который сумеет обуздать и удержать в себе очень устрашающую силу. До пятнадцати лет воспитанники Ордена учатся разным наукам и боевому искусству, чтобы стать достойными «сосудами». В пятнадцать они проходят особый ритуал, который выявляет, способен ли ученик удержать в себе магию. Большинство отсеивается, и только треть удостаивается чести стать хранителями величайшей тайны Ордена и продолжить обучение в качестве адептов теней.

Закария замолчал, переводя дыхание. Его речь была прерывистой, а голос – слабым и дрожащим.

– Закари, тебе надо отдохнуть. После расскажешь, если захочешь, конечно. – Авроре было стыдно, что она заставляла его говорить, когда он только пришел в себя. Она налила воды и помогла ему сделать несколько глотков.

– Все хорошо, – заверил ее Закария и продолжил: – После ритуала адепты учатся копить и удерживать в себе магию, а потом направлять ее в нужное русло. Адепты-воины, обладающие магией, становятся смертоносным оружием в бою. Они расходуют ее на усиление скорости, ловкости, выносливости.

– А для чего тогда снадобья?

– Снадобья играют лишь вспомогательную роль.

– Получается, ты израсходовал всю магию? Но ты ведь можешь ее накопить?

Закария покачал головой.

– Есть золотое правило: нельзя расходовать накопленную магию целиком. Это как с телом. Его можно поранить, оно может ослабнуть от болезни, но со временем обязательно восстановится. Однако рана в сердце смертельна. В тот день я понимал, что даже если одолею соперника и выпью его кровь, за эти считаные секунды принца Рэндалла могут убить. Поэтому сделал то, что отнимает слишком много магии даже у мастеров теней, – они этим приемом пользуются крайне редко. Я обрушил свою ауру на всех.

Вот что это было. Боль, ненависть, необузданная злость – аура Закарии в бою.

– Я израсходовал почти всю магию. Но даже кровь не смогла восполнить потерю, и та кратковременная вспышка нечеловеческой силы стала последним ударом по моему телу. – Закария тяжело сглотнул.

– Почему ты пошел на это, зная, чем все закончится?

– Потому что это было правильно.

Аврора накрыла татуированную ладонь Закарии, которая лежала поверх одеяла, и чуть не отдернула руку – настолько ледяными были его пальцы.

– Спасибо, что спас нас. Но у меня еще вопрос.

Закария кивнул.

– Разве потеря памяти может лишить возможности использовать магию?

Закария рассказал, что обряд отречения в Ордене теней заключался в очищении памяти.

– Если человек не знает, как призывать магию и использовать ее, со временем она просто уснет. Потухнет, как огонь в лампе, когда ее накрывают гасильником.

– Почему ты так спокойно говоришь об этом? – спросила Аврора, хотя в глубине души была благодарна ему за это.

Казалось, за время беседы Закария окончательно пришел в себя, и о том, что он проспал три дня, свидетельствовали лишь бледный тон кожи и осунувшиеся щеки. Видимо, благовонные свечи Холланда в самом деле помогали.

– Потому что я знаю, вы умеете хранить секреты, а еще вам необходимо отвлечься. Вы очень встревожены и опечалены. – Встретившись с удивленным взглядом Авроры, он снова улыбнулся. – Я больше не могу считывать ауру, но вижу, что вы закусываете губу, беспокойно сжимаете ткань юбки и ваши плечи напряжены. Необязательно уметь читать ауры, чтобы распознать чувства человека по его поведению.

Аврора улыбнулась.

– Спасибо тебе. За все. А теперь отдыхай, я позову Холланда. – Она поднялась со стула и на прощанье сжала ладонь Закарии. Увидь это кто-то из лордов или их жен, осудили бы ее за вольность в общении с подданным. Но сейчас ей было все равно.

Аврора вышла из комнаты и направилась в свои покои. Там она увидела Рэндалла, сидящего на ковре возле камина. Эта сцена пробудила в ней воспоминание, как много лет назад она застала его после ссоры с отцом в таком же положении. Вот только тогда он рисовал в этюднике, а сейчас был неподвижен, словно статуя, а его глаза заволокло пустотой.

– Рэндалл, – неуверенно позвала она и, стараясь не шуметь, прошла к камину.

Пламя почти угасло, и в комнате царил холод, но Рэндалл, казалось, даже не замечал его. Он обернулся к ней, скользнул взглядом по ее щеке, и между нахмуренными бровями появилась глубокая морщина.

Они толком не говорили после событий у Сентроуского леса, и Аврора не знала, какие мысли наводнили его голову и украли блеск его прекрасных глаз. Не знала, как вернуть прежнего Рэндалла, который лучился внутренним светом даже после двух лет рабства.

– Иди ко мне, – бесцветным тоном позвал он, и Аврора опустилась на ковер рядом. Рэндалл обнял ее, продолжая смотреть на огонь. – Я заставлю страдать каждого, кто причинил тебе вред, – угрюмо промолвил он, зарываясь пальцами в короткие волосы, прижимаясь щекой к ее макушке.

– Рэндалл…

Аврора хотела сказать, что желает не мести, а мира и покоя для себя и своей семьи. Что готова забыть все беды, которые приключились с ней за последние недели, только бы увидеть его искреннюю улыбку. Но слова так и повисли у нее на языке, потому что она услышала странный звук, доносящийся из-за книжного шкафа у противоположной стены.

– Что это? – удивленно спросила она, глядя на Рэндалла, который уже поднялся на ноги.

Стук повторился.

Рэндалл подошел к шкафу и, отсчитав книги, надавил на корешок старого потрепанного томика. Послышался тихий щелчок, и Рэндалл без особых усилий толкнул громоздкий высокий шкаф в сторону. Аврора так и осталась сидеть с открытым от изумления ртом. В стене за шкафом оказалась маленькая дверь.

– Наши покои связаны подземным ходом с комнатой, некогда принадлежавшей моей матушке, – спокойно ответил Рэндалл. – Туда я заселил гостя и рассказал ему про ход, чтобы можно было поговорить без свидетелей