принялись отплевываться от песка и тереть запорошенные глаза.

— Что б меня! — закричал Копатель. — Как я мог забыть, зачем торопился к вам! Я ведь хотел предупредить, что в нашу сторону идёт уносящий ветер! Скорее за мной! Я знаю одно укрытие!

Люди, закрывая лицо, кто, чем мог, гуськом потянулись за стариком.

— Подождите, — перекрикивая ветер, прокричал тот. — Оторвите от своих одежд куски ткани и завяжите рот и нос! Затем достал из заплечной котомки длинную пеньковую верёвку, обмотал один ее конец вокруг своей руки и приказал всем крепко держаться за неё.

Людмила из накидки соорудила некое подобие сумки и, повесив матерчатый мешок себе на шею, положила в него ребёнка. Глядя на неё, Копатель покачал головой и сказал:

— Давай его мне, ты не сможешь идти против такого ветра, да ещё и с тяжёлой ношей, — старик повесил приспособление для переноски ребёнка на себя и приказал двигаться.

Дальше была долгая и изнуряющая борьба с разбушевавшейся стихией. Люди, задыхаясь от мощных потоков ветра с песком, медленно продвигались вперёд, даже не видя, куда они идут. Единственным ориентиром и путеводной нитью была та самая верёвка, которую Копатель так вовремя дал им в руки. Люди шли, низко склонив головы и с трудом преодолевая сопротивление ветра. Песок набивался под одежду, проникал во все складки, ещё сильнее затрудняя передвижение. Лишь слабое подергивание верёвки давало им понять, что они всё же движутся, а не топчутся на одном месте. Люди потеряли всякое представление о времени, был лишь отсчёт мизерных, с огромным трудом дававшихся им шагов: один, ещё один и ещё… Мышцы ног неимоверно болели и дрожали от напряжения. Послышался женский вскрик, и верёвка потянула всех вниз, от неожиданности и слабости остальные женщины тоже упали. Для того чтобы подняться и помочь встать другим, потребовались последние остатки сил. И когда уже стало казаться, что их больше не осталось и что уже нет смысла бороться за жизнь, ветер неожиданно резко стих. От того, что сопротивление воздуха исчезло, люди кубарем полетели на землю. Отплевываясь и протирая глаза, они стали постепенно приходить в себя.

— Эй! Мы живы? Или уже умерли? Тьфу! Сколько же этого песка в рот набралось!

— Где мы? Почему так темно? Или у меня что-то с глазами?

— Подождите немного, — послышался спокойный голос Копателя, сейчас будет светло.

Все притихли. Послышался шорох, треск, затем сверкнуло несколько ярких искр, и вот в кромешной темноте вспыхнул слабый язычок пламени. За ним ещё один и ещё. Запахло горящей древесиной. Через минуту разгорелся большой костёр, пламя выхватило из темноты практически вертикальную земляную стену, затем довольно низкий и тоже земляной потолок.

- Эй! Мы что, под землёй находимся? - нервно воскликнул Кельвин. - Я не хочу! Мне здесь не нравится!

- Если тебе больше нравится снаружи, то топай туда, - хмуро пробурчал Брут.

Костер весело потрескивал, согревая своим теплом измученных путников и выхватывая из темноты всё новые и новые уголки загадочной пещеры.

Адам, как все дети, освоился быстрее всех и, вдоволь намусолив полоску вяленого мяса, принялся ползать по пещере, заглядывая в каждый уголок.

Люди пододвинулись поближе к живительному огню и, словно в трансе, смотрели на него, не мигая, успокаиваясь его светом и теплом от всех последних переживаний и страхов. Глот тоже был тут. Зверь некоторое время шуршал чем-то неподалёку, обнюхивая новое жилище, затем устроился около Вельмы, поглядывая время от времени на костер то одним глазом, то другим.

- Копатель! Где мы? - спросила Марта, не узнавая своего голоса.

- Мы в пещере, - ответил старик. - Здесь нас ветер и дождь не достанут! - довольно захихикал старик и подбросил в костер веток.