– Здравствуй, тетя Тина… – проговорила Катя смущенно.

И тут она увидела, что в тетином лице нет радости – и в растерянности остановилась перед столом. Тетя ей явно не рада – но ведь она сама позвала ее сюда, сама сказала, что поможет…

Она готова была помочь только на словах, поняла Катя, а когда увидела, что девушка и правда заявилась к ней с чемоданом и с кошкой, поняла, какую ответственность берет на себя, и передумала.

От этой мысли Катю охватило отчаяние.

Она ехала сюда, надеясь встретить родного, близкого человека, который поможет ей, приютит, возьмет на себя часть ее забот, часть ее переживаний.

Она ошиблась.

– Прости меня, Катя… – проговорила Валентина Валерьевна. – Прости меня…

– Я все понимаю, – ответила девушка горько. – Вы не подумали, когда позвали меня…

– Нет, дело не в этом… – И женщина посмотрела на что-то за Катиной спиной.

Девушка медленно, удивленно оглянулась… и увидела возле двери человека с пистолетом в руке. Того самого человека, которого она рисовала в метро. Человека с неприметным, незапоминающимся лицом. Впрочем, теперь у него были особые приметы – его лицо украшали кое-как замазанные тональным кремом синяки и ссадины, и рука, сжимающая пистолет, была забинтована.

– Ку-ку, – проговорил киллер насмешливо, – давно не виделись!

Кошка в переноске изогнула спину верблюдом и зашипела. Киллер взглянул на нее и скривил губы: кошка – это не ротвейлер, от нее можно не ждать опасности!

– Не держи зла на свою тетю, – проговорил киллер, сделав шаг вперед. – Когда она позвала тебя, она еще не знала, что сегодня я нанесу ей визит. Она не думала, что заманит тебя в ловушку. Честно говоря, я сам не рассчитывал на такую удачу. Впрочем, удача – это не то слово. Профессионалам всегда везет.

– Что… что вам от меня нужно? – пролепетала Катя, отступив к столу.

– Хороший вопрос. – Киллер снова скривил губы в улыбке. – Вообще говоря, мне нужно тебя устранить. Ведь ты видела мое лицо, а те, кто его видел, не должны жить. Пойми, я не имею ничего против тебя, в этом нет ничего личного – это просто мой принцип, жизненно важный принцип, благодаря которому я пока что жив.

– Ну, так делайте свое дело! – выкрикнула Катя. – Не тяните!

Душа ее переполнилась отчаянием и злостью. В то же время она поняла, что если бы этот человек действительно хотел ее убить, он давно бы уже сделал это, без всяких пустых разговоров.

– К сожалению, я не могу это сделать сразу, – проговорил киллер раздраженно, – прежде мне нужно получить от тебя одну вещь.

– Какую еще вещь?

– Ты знаешь, какую. Шкатулку. Она у тебя?

– Нет, – отрезала Катя.

Теперь, когда смерть подошла к ней так близко, когда она увидела ее лицо, Катя перестала бояться. Да и чего бояться? Все худшее уже случилось. Вот он, тот человек, который лишит ее жизни. Именно таким он и должен быть – неприметным, невзрачным, банальным. Где-то Катя слышала такое выражение – банальность зла.

– Ты врешь! – рявкнул киллер. – Шкатулка должна быть у тебя!

– Но у меня ее нет, – Катя развела руки, – можете обыскать меня, проверить мои вещи. Шкатулка – это не иголка в стоге сена, не такой маленький предмет, чтобы я могла ее спрятать в укромном месте. Ну что – будете обыскивать?

Киллер пристально взглянул на нее и мрачно процедил:

– Я вижу, ты не врешь. Мне вообще почти никогда не врут. Так где же тогда эта чертова шкатулка?

– А зачем мне отвечать на этот вопрос? Ведь вы все равно меня потом убьете. Вы же мне это сказали. И меня, и тетю – ведь она тоже видела ваше лицо. Так что у меня нет причин продолжать этот разговор. У вас нет рычагов воздействия.

– Есть. У меня есть такие рычаги. Ведь ты можешь умереть легко, быстро, а можешь долго и страшно. Я могу сделать с тобой такое, что ты будешь умолять меня о смерти.

– Вряд ли вы станете пытать меня прямо здесь. Здесь все же музей, работают люди, они услышат мои крики.

– Ну, это ты зря… – киллер склонил голову набок, оглядел девушку внимательно, как покупку в магазине. – Существует много способов… я могу заклеить тебе рот, могу, в конце концов, увезти тебя в другое место, где тебя никто не услышит…

Вдруг он насторожился, прислушался к чему-то. Потом повернулся к Кате, направил на нее пистолет и вполголоса приказал:

– Иди туда, к своей тетке!

Прежде чем отступить, девушка наклонилась и открыла дверцу переноски:

– Кошку-то можно выпустить? Она ни в чем не виновата, а если и видела ваше лицо, то не сможет его ни нарисовать, ни описать!

Диана прижала уши, стрелой выскочила из переноски и юркнула за японский сундук.

– Быстро иди, куда я сказал! – прошипел киллер, наставив на Катю ствол пистолета.

В дверь кабинета постучали.

Посреди лесной поляны, залитой жидким серебром лунного света, возвышался полуразрушенный древний храм.

Стены этого храма, сложенные из огромных, грубо обтесанных камней, были густо оплетены вьюнком, лианами, диким виноградом. В центре выделялось изваяние, скорее – барельеф: женская фигура, высеченная из такого же камня.

Хотя это изваяние было древним, как сам храм, женская фигура казалась удивительно живой. Лунный свет обливал ее своими серебряными потоками, придавая ей еще больше жизни – странной, таинственной, загадочной жизни.

И словно для того, чтобы подтвердить это представление, каменная фигура неожиданно пошевелилась. Раздались треск и скрежет, опутывающие фигуру растения натянулись, напряглись, словно они не желали ее отпускать, – и вдруг лопнули, как лопаются веревки от неимоверного напряжения.

Каменная женщина двинулась вперед, вырвалась из стены. На землю с глухим стуком и шорохом посыпались обломки. Где-то в глубине стены раздался глухой, мучительный стон, словно древнему храму было больно расставаться со своей частью – и вот уже каменная женщина стояла посреди поляны, залитая лунным светом.