не одобряет мои поездки, — сказал Кенен, выбирая переулок, куда свернуть с оживлённого западного шоссе. — Он настаивал, чтобы ты показал ему свою руку. Не спорь, если он захочет посмотреть.

… — Отличная регенерация, Гедимин, — Питер выпустил его руку и одобрительно кивнул. — Человек бы так легко не отделался. Не знаю, почему Земля не пользуется вашими наработками, — с такой направленной мутацией нам, врачам, работать было бы не в пример легче.

Гедимин кивнул.

— Давно бы построили нормальный клонарий, — пробормотал он вполголоса и сердито сощурился — Кенен ткнул его кулаком в бок, нечувствительно, но обидно.

— Я слышал, Пит, вам с марта прибавится работы, — сказал он, присаживаясь на диван у кофейного автомата. — В Кларке появятся домашние питомцы…

Фокс поморщился.

— Это не по моей части, — сказал он. — Два раза я объяснял это совету — и, если понадобится, объясню в третий. Не мои проблемы, что в Кларке нет ветеринаров. На Земле их достаточно.

— Кофе? — Кенен, поставив свою чашку на столик, вопросительно посмотрел на Питера. — Совет хочет расширить госпиталь?

— Скорее, потеснить, — отозвался Фокс, придвинув к себе чашку. — Но им придётся искать другое помещение и других специалистов.

По его лицу пробежала брезгливая волна.

— А если учесть, что они планируют завозить животных не только с Земли… Я бы на их месте поискал ветеринара в Миане. Говорят, у Алити богатый опыт изучения фауны и защиты от неё. Мне вот неохота разбираться с неизвестными науке зоонозами.

Кенен усмехнулся.

— Думаешь, карантинная служба прохлопает эпидемию?

— Думаю, не зря вас после контакта с мианийцами полмесяца держали в карантине, — отозвался Питер. — Я бы и земную фауну предельно ограничил. Или клонировал бы в Кларке, если кому-то так нужны живые игрушки. Но у нас больше боятся клонариев, чем вспышки зооноза. Остаётся завидовать вам, искусственнорождённым. Если прижмёт, позовём вас на ликвидацию. С нейтронными пушками, хлором и распылителями щёлочи.

— Мы к твоим услугам, Пит, — широко улыбнулся Кенен. — Ни одна бактерия не ускользнёт.

01 марта 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Сигма-излучение всколыхнулось, «приподняв» волнообразный график омикрон-потока, выписало пять плавных изгибов и снова «легло» на плато, — реактор «успокоился». Сбросив управляющие стержни, Гедимин сделал очередную запись об эксперименте и, убрав ежедневник в секретную нишу, надолго задумался. С каждым прогоном пульсация реактора утихала быстрее, и сармат не знал, как к этому относиться.

За его плечом замигал красный светодиод. Гедимин, недовольно щурясь, нехотя повернулся к закрытому люку.

— Чего?

В наушниках послышался смешок.

— Джед, такое впечатление, что у тебя памяти хватает на пять минут. Мы же договорились, что начинаем сегодня. Мы с Айзеком ждём.

Гедимин мигнул.

— Ждёте? Где? — оторопело спросил он и тут же понял, что вопрос предельно глуп — внутреннюю связь реакторного отсека можно было задействовать, только встав в начале секретного туннеля — передатчик в этой паре был именно там, выйти на него снаружи было невозможно, а значит, Кенен сейчас сидел у замаскированного люка. «И Айзека притащил,» — Гедимин сердито сузил глаза и потянулся к открывающему рычагу.

— Входите, оба.

Через пару секунд Кенен, одевшийся в тяжёлый радиозащитный скафандр, уже отодвигал крышку люка. Из-за его плеча осторожно выглядывал Айзек.

— Что бы вы тут ни делали, снаружи об этом ни звука, помнишь? — на ходу инструктировал его Кенен. Айзек опасливо щурился на Гедимина, молча сидящего у щита управления и дожидающегося, когда его люк закроют.

— Давно я не участвовал в ядерных исследованиях, — пробормотал сармат, разглядывая мониторы. — Ага, вот контур охлаждения, вижу… Не пробовал снимать тепло и пускать в дело?

Гедимин качнул головой.

— Его не так много, чтобы возиться. Реактор довольно холодный. Станцию можно обогреть, но не больше.

Он поднялся из кресла, уступая место Айзеку.

— Можешь идти, — сказал он Кенену. Тот хмыкнул.

— И оставить беззащитного Айса наедине с ядерной энергией?

— Эксперимент должен быть чистым, — Гедимин, поморщившись, аккуратно отодвинул сармата к выходу. — Ты чистоту нарушаешь.

— Тебе виднее, Джед, — испуганно усмехнулся Кенен, отступая к люку. — А ты не нарушаешь?

— Я тоже уйду, — ответил Гедимин, поворачиваясь к мониторам. — Айзек, смотри. Это обычный тестовый прогон. Надо будет повторять его каждый день в течение месяца. Начинаешь с запуска…

Айзек слушал, не перебивая; на середине объяснений Гедимин вспомнил, что он всё это уже слышал на курсах реакторных пилотов и неоднократно проделывал на своём корабле. Сармат довёл «лекцию» до конца, стараясь не показывать смущение и досаду. «Айзек вежливый,» — думал он. «Я бы уже десять раз перебил.»

— И последнее, — сказал он, притронувшись к шлему. — Ипроновые пластины на висках. Держи их поднятыми, когда будешь здесь. А если заметишь что-то странное, сразу говори мне. Я буду в туннеле.

— Странное? — переспросил Айзек, озадаченно глядя на него. — Так значит, насчёт духа реактора и жертвоприношений — это правда? Константин говорил мне, но он был…

Гедимин сузил глаза.

— Айзек, работай, — буркнул он, выходя в дезактивационную камеру.

По его расчётам, тестовый прогон со всеми наблюдениями и записями обычно занимал минут двадцать-двадцать пять. Именно столько времени прошло, прежде чем люк дезактивационной камеры приоткрылся, и Айзек выглянул наружу.

— Я всё, — сказал он. — Вроде всё цело.

— Иду, — отозвался Гедимин.

Он долго изучал показатели внутренних датчиков, прежде чем занести их на отдельную страницу ежедневника. Айзек, как и полагалось, встряхнул реактор, потом вывел в пульсирующий режим и вернул в обычный. Гедимин задумчиво смотрел на график интенсивности «сигмы». Излучение вело себя как всегда — не считая трёх всплесков перед самым затуханием «волны». Три маленьких острых зубца появились на графике впервые.

— Вот это, —