обобрал, но и отжал какой-то бизнес, пользуясь слабостью авторитета, вошедшего в азарт. Рубились в квадрос, некий заокеанский аналог известного в России виста. Считается, что в висте проиграться невозможно, но заядлые фанаты квадроса могли повышать ставки хоть до бесконечности. Редкая разновидность карточной игры, где на первый план выходят стратегия и наблюдательность, а не банальное везение. Само собой, Тариэл считался мастером квадроса и приобрёл соответствующую репутацию. Проигрыш, да ещё столь позорный, глубоко уязвил преступного босса. Когда же Убыток выяснил, что один из его оппонентов просчитывал ходы с помощью сверхспособностей, то пришёл в неописуемую ярость.

Вызвать на дуэль обидчика Тариэл не мог, поскольку принадлежал мещанскому сословию. Да и не привык мой наниматель решать подобные споры в честных поединках. Требовалась показательная казнь, и случай подвернулся. Мазарович, словно потешаясь над старым соперником, прибыл на его территорию, чтобы принять участие в большой игре. Разумеется, графа сопровождали телохранители. Явные и скрытые. Мазарович сколотил на шулерстве приличное состояние и мог позволить себе найм достаточно крутых бойцов. За каждого охранника мне доплачивали по десять тысяч — небывалая для Убытка щедрость.

Что ж, Кромсатель вышел на тропу войны.

Нарываться на лишние проблемы я не хочу, но если выберусь живым из этой мясорубки, то неплохо заработаю. И наберу репутационные очки на будущее.

Открываю дверь уборной.

Выглядываю в коридор.

Тишина, ковровая дорожка приглушает шаги. Несколько дверей, ведущих в апартаменты. За одной дверью слышатся женские стоны и тяжёлое мужское сопение. Пахло ароматическими свечами — сандалом и ванилью.

Через арку я попадаю на лестницу, поднимаюсь на два пролёта и выхожу на кольцевую галерею, опоясывающую обеденный зал. Массивная балюстрада, ниши с накрытыми столами, за которыми чинно ужинали аристократы. Справа — необъятное помещение с многоуровневой люстрой, боковыми светильниками, панорамными окнами и сценой, на которой выступал камерный оркестр. Именно оркестр — мужчины и женщины, одетые во фраки и вечерние платья. Со скрипками, флейтами, контрабасами и прочими музыкальными инструментами. Моего слуха достигла нежная мелодия, явно заточенная под улучшение аппетита клубных завсегдатаев.

Я иду вдоль балюстрады, развернувшись левым боком к обедающим аристо в нишах. На меня никто не обращает внимания. Звенят вилки и ножи, льётся вино, услужливые официанты меняют блюда. Отсчитав три ниши и обогнув зал на треть, я сворачиваю к неприметной двери за портьерой. Дверь, разумеется, заперта. Без труда прохожу сквозь полотно и попадаю в очередной коридор.

За стеной слышится музыка.

Коридор сворачивает за угол — я почти на месте. И в этот момент по закону подлости меня окликает мужик в смокинге, неспешно дефилирующий вдоль ряда картин на стене.

— Ты кто такой? Здесь нельзя находиться посторонним.

Мужик крепкий, с профессиональным взглядом бодигарда и неприятными повадками опытного поединщика. Он быстро дорубает, что я укрыл лицо арафаткой. Видит намотанную на руку цепь и блеснувшие в тусклом свете лезвия. Тянется к ножнам на поясе, но я опережаю, сместившись вправо. Прохожу сквозь стену, очутившись в законсервированном зале с игровыми автоматами. В полной темноте, но это не важно. Мой взгляд делает стену прозрачной.

Бодигард выхватывает прямой одноручный меч и пытается сообразить, куда я исчез. В следующую секунду из стены вырывается остро отточенная кама, захлёстывает шею оппонента…

Рывок — и голова с плеч.

Я хорошо отработал этот приём на манекене.

Кровища, падающая на пол обезглавленная туша, втягивающаяся в стену цепь. Очень удобно, доложу я вам. С каждым днём я всё глубже постигаю природу своего дара и учусь действовать гибко, нестандартно.

Вытираю клинок о пыльную портьеру и возвращаюсь в коридор.

Переступаю через расползающуюся багровую лужу.

Чтобы попасть в малую карточную комнату, мне нужно свернуть за угол, подняться на следующий этаж, уложить двух охранников, которых я вижу сквозь перекрытия, а уж после этого…

Один из охранников, видимо, обладал тонким слухом. Заслышав странные звуки, решил спуститься вниз и проверить, не нужна ли помощь коллеге. Сильно удивился, когда сквозь прутья вылетело нечто острое, вспороло артерию на ноге и столь же молниеносно вернулось обратно. Перевод за спиной, дуга сверху по диагонали — и серп камы входит в висок очередного смертника. Вырываю, возвращаю. Обмякшее тело падает на ступеньки и загромождает проход.

Бегу вверх, чтобы не позволить второму бодигарду атаковать из удобного положения.

Встречаемся на лестничной площадке.

Развожу руки с клинками, натягивая цепь, мягко отвожу короткий меч противника, делаю шаг-подшаг и веду правую руку к горлу оппонента. Бодигард пытается рубануть мечом наотмашь, но я выставляю локоть. Мужик шустрый — отклоняется назад, и кама проносится мимо его шеи. Тут же меняет стойку, перебрасывает меч во вторую на обратный хват и бьёт снизу вверх. Принимаю на лезвие камы. Жду проскальзывания, затем выворачиваю кисть и вспарываю чуваку вену на запястье. Захлёстываю цепью руку, тяну вперёд и вниз, затем резко дёргаю назад, перераспределяя инерцию. Мужик переворачивается в воздухе, падает на спину, но меч не выпускает. Я отступаю, уклонившись от быстрого тычка, перепрыгиваю через бойца, тяну на себя, делаю оборот цепи вокруг шеи и наношу два резких тычка левой камой. Плечо, ключица. Правым клинком отбиваю меч и загоняю остриё в глазницу оппонента.

Финиш.

Ух, крепкий попался.

Вытираю клинки и цепь об одежду покойника, выпрямляюсь. Арка, за ней — уютное пространство с креслами и журнальным столиком. Три комнаты за массивными деревянными дверьми. Звукоизоляция настолько серьёзная, что я не слышу вообще ничего. Ни переговоров, ни стука фишек, складываемых в стопки, ни звона бокалов с шампанским. Полный ноль.

Смотрю сквозь перегородку.

Вижу четверых игроков, двух молчаливых бодигардов, один из которых охраняет Мазаровича. Руки игроков скользят по зелёному сукну, набирают карты из колоды, небрежно бросают фишки на стол. Телохранители стоят по углам, они похожи на истуканов с каменными лицами.

Звуконепроницаемость — палка о двух концах.

Меня тоже не слышат.

Чтобы осуществить задуманное, мне нужно подняться ещё на два пролёта, пройти сквозь запертую дверь на чердак и оказаться в царстве пыли, хлама и курлыкающих голубей.

Пять шагов влево.

Останавливаюсь над точкой, под которой должен располагаться карточный стол. Делаю потолочные перекрытия прозрачными. Так и есть — внизу сидит знакомая четвёрка.

Дистанция — два с половиной метра.

Что ж, пора в очередной раз применить хитрое колдунство.

Граф Мазарович — худощавый тип с руками пианиста, тонкой шеей, аристократическим лицом и повадками салонного эстета. Борода «Верди», подкрученные вверх усы и круглые очки с розовыми стёклами. Костюм-тройка, бриллиантовые запонки на манжетах. От графа веяло спокойствием, уверенностью в себе, незыблемостью традиций и лёгкой разочарованностью в людях.